понуро опустился на стул, пристыженный.
– Если вы обнаружили посторонний предмет в исследуемом… – горячась, Бобров на секунду запнулся, – объекте… необходимо было его беречь как зеницу ока! Не явилась ли эта пуля вам в воспалённом бреду? Кстати, как у вас со здоровьем? Плохо себя чувствуете? Иначе я не пойму – ужа принять за ежа!
Крах приближался, на Дынина без слёз нельзя было смотреть. Защитить патологоанатома попытался Брякин, пискнувший, что такого бы не случилось, будь на месте Богдан Константинович Кантемиров. Он бы и совет подал вовремя и сам помог при необходимости… Но лучше бы главврач не встревал. Видимо, у прокурора района давно накопилось на «гастролёра», как он тут же обозвал отсутствовавшего единственного хирурга. Бобров сразу наговорил кучу нелестных отзывов в его адрес и пообещал разобраться, почему тот беспрестанно отсутствует на рабочем месте.
– По моим сведениям, первый секретарь, – робко вставил Брякин, многозначительно поглядывая на прокурора, – Хансултанов инициативу в этом вопросе проявил.
– Что? – не расслышав, в запале обернулся прокурор.
– Хайса помог хирургу найти место в городе, – смелее и громче подсказал главврач.
– А дело? – в гневе рявкнул прокурор, не обращая внимания, как сузились и без того маленькие глазки Каримова.
И, вспомнив об общей круговой поруке, Бобров проехался несколько раз по поводу плохой организации работы всей больницы, не забыл поморщившегося главврача и, наконец, начал утихать.
Югорову предстояло выступать последним. Все понимали – ему делать выводы. Седой, высокий и властный, это стало особенно заметно, когда он поднялся, Югоров производил впечатление. Все притихли. Даже Каримов перестал отстукивать карандашом.
– Ваше волнение, Маркел Тарасович, – начал Югоров, – невольно передалось и мне.
Он как-то по-особому глянул на Боброва, ещё лохматившего ручищей волосы в причёске, и улыбнулся, будто извиняясь.
– Но о нашем случае я повременю. Убережёмся расставлять акценты. Достоверно одно: по ряду субъективных причин довести до завершения процесс… процесс довольно сложного, как я понял, медицинского исследования, молодому специалисту не удалось. Помешало много обстоятельств, я бы позволил себе смелость некоторые из них назвать безобразиями. И думаю, – Югоров остановил свой взгляд на главвраче, – все со мной согласятся и сделают правильные выводы.
Брякин попытался вскочить, но Югоров его опередил:
– Что уж там скрывать, милейший Мирон Венедиктович? Дынин промолчал, вас спасая, а ведь ему пришлось работать в безобразных условиях! Я по области поездил, насмотрелся всякого, но, простите за резкость, такого непонимания и отношения к нашим исследованиям видеть не приходилось. У вас тут, батенька, Средневековье какое-то. Пока готовился этот… консилиум, я походил, посмотрел. Свет отсутствует, вентиляции, канализации в морге нет. Да и какой это морг? Он же рухнет в один роковой миг и под обломками окажутся и врач, и покойник. Да что там говорить!..
– Я ставил вопрос в облздравотделе! – подскочил с места Брякин. – Просил выделить средства, но…
– Не операционная, а стол мясника, – поморщился Югоров. – Вы сами, милейший Мирон Венедиктович, заглядывали туда когда-нибудь?..
У Брякина взлетели руки вверх, он начал призывать всех в свидетели, но Югоров продолжал:
– Что касается этого молодого человека… Всякая операция требует большого опыта, собранности, подготовки и должной организации. Что греха таить, – он улыбнулся, – вспомните, всем нам приходилось когда-то начинать…
Под его ласковым взглядом лица некоторых начали меняться. Югоров улыбнулся шире.
– Извините уж старика, но Бог нас создал людьми и наделил способностью ошибаться. Вот только ошибка ошибке рознь. Там, где неудача предопределена отсутствием опыта, но продиктована большим желанием выполнить порученное, это не большая беда. Это поправимо. Безобразно другое, не терплю подлость и лень! Это не исправить, не искупить.
Он помолчал и снова чему-то усмехнулся:
– Я вам открою маленькие тайны… наши с Мироном Венедиктовичем, – подмигнул как ни в чём не бывало он главврачу, – вы ахнете.
Брякин от этих слов испуганно покосился на профессора, но тот успокоил его, миролюбиво махнул ладошкой:
– Помнишь, Мирон Венедиктович, как мне досталось от великого Паршина, когда я во время операции чуть не оставил пинцет в теле больного?
Смешного в примере было мало, у слушателей вытянулись лица.
– Потом его нашли у меня же в кармане халата, – хмыкнул Югоров, – но сколько было переполоха.
– Больного тогда перепугали, назад прикатили! – крякнул главврач, чем вызвал общее веселье.
– Перед хирургом тело живого человека, аппаратура подключена к пациенту, казалось, тебе всё подсказывает, тем более рядом глаза коллег. И всё-таки в первый раз велика опасность ошибки! А в нашем случае?.. Мёртвый, нереагирующий предмет. Я Дынина не оправдываю, но не учитывать этого нельзя.
Когда оживление в кабинете улеглось, Югоров повернулся к патологоанатому, подошёл к нему, положил руку на плечо, отчего голова Дынина совсем опустилась к его острым коленкам.
– А насчёт самообладания, – слегка похлопал его по плечу Югоров. – Я тут случай один вспомнил. Извините, если не к месту. Был у меня студент на практике. Ничем особенным не выделялся, единственное, в анатомичке, при вскрытии всегда в первых рядах. Этакий смельчак, скажу я вам. И всё любопытствует, вопросы задаёт, внутрь норовит заглянуть. Ну и заглянул однажды, шлёпнулся в обморок. Смеялись вокруг, а мне потом, уже через несколько лет, он, став хорошим врачом, признался, что его в дрожь бросало, лишь к дверям анатомички притрагивался. Выходит, себя закалял, смельчак. Так что… родилось тут у меня к вам, уважаемые коллеги, одно предложение, – неожиданно начал заканчивать он.
Меньше всего ждал чего-то хорошего Брякин, потому что именно на него поднял свой заинтересованный взгляд начальник бюро.
– С учётом того, что исследование трупа Топоркова не завершено, заберу-ка я его в бюро. Там закончим исследования и ответим на все неразрешённые вопросы следствия.
Каримов даже дёрнулся.
– Ещё ждать? – подскочил он со стула.
– Есть основания, – остудил его пыл профессор.
– У меня сроки… Генерал приказ отдал!..
– Истина, любезный подполковник, требует того. Попробуем разобраться в ситуации.
– Одному причудилось! – закраснел лицом Каримов. – А мы здесь антимонию развели!
– Все так считают? – перевёл глаза с начальника милиции на прокурора Югоров.
– Вы что же хотите… найти проклятую пулю? – смутился Бобров.
– Кто знает… – Югоров посуровел. – Посмотрим все огнестрельные каналы, изучим направления выстрелов. Их же несколько! Понадобятся усилия биологов, химиков, физиотехников. Одним словом, работа предстоит большая и серьёзная. Баллистические исследования проведём, само собой… Любая версия имеет право жить и более того – должна быть проверена. Слышал я такие умные слова. Не так ли, товарищ прокурор? – он поклонился Боброву. – Или я покусился на ваш хлеб?
– Вы имеете в виду?.. – блеснула догадка в глазах Боброва.
– Я бы вас попросил, Маркел Тарасович, дать указания произвести дополнительный осмотр места происшествия, – подхватил Югоров. – По моей просьбе Илья Артурович водил
