лес в тот год вы не пошли?
— Никогда неизвестно, какой след оставит на ребенке и беременной женщине Черные лес. Кто-то теряет плод — кто-то рожает здорового младенца. Ребенок может родиться со странностями или даром, а может, увы, — уродом или болезненным и слабым. Но никакой врач до самых родов не скажет, каким было влияние, — мать протягивает к Пенси руку и касается ее щеки. — Мне кажется, что твоя настоящая мать тоже побывала беременной в подобных местах, иначе откуда твое чутье и счет…
Пенси только пожимает плечами: сложно говорить о том, чего не помнишь. Ее интересует другое:
— И как вы протянули той зимой?
— Сначала проели остатки сбережений, твой отец сразу же нашел работу в кузне, а я, покуда могла, помогала цветочнице с букетами и травами. В год рождения Данаи сложнее всего было продержаться до зимы.
— Ты брала старшую сестру на охоту?
— Конечно, с кем бы я такую кроху оставила? Младенцу требуется видеть мать как можно чаще. Да и начинали мы не с Людоедского. Первые годы наведывались в берестейский Черный лес. Там поселение больше, и леса безопаснее — можно оставить ребенка с наемной кормилицей на пару дней. Но вот на крупный куш там не стоит рассчитывать. Было непросто, — серьезно признается мать, Пенси понимающе кивает головой. — Пришлось охотиться без отдыха, зато к концу сезона у нас было, на что кормить ребенка и с чем начинать следующий сезон.
— Думаешь, я смогу так? — Пенси сжимается в ожидании вердикта. Мама, несмотря на всю свою любовь и нежность, все же остается профессиональной охотницей на дивности и всегда честно даст ответ.
— Полный сезон ты не протянешь, — мать прищуривается, всматривается ей в лицо. — Дело не в твоем опыте, просто слишком мало времени прошло после родов. Твоей дочери будет сложно перенести переход и зимовку в поселении у большого Черного леса. Кормилицу нанять можно почти везде, но сам дух Черного леса неприятен для таких маленьких детей.
Пенси прикусывает губу. Любое такое поселение, даже не на Людоедском перевале, оставляет в людях след. Сердца их грубеют, ни о каком сочувствии и говорить не стоит. Такие, как пан Лежич, что дал ей шанс заработать, скорее исключение. И если рассудить, то трактирщик тоже искал своей выгоды. В любом случае, оставить в поселении ребенка в одиночестве больше чем на несколько дней невозможно. Пенси почти не кормит грудью, но ее дочь слишком мала для такой разлуки.
— Если тебе нужны деньги, то мы с отцом их тебе дадим. Но если, — мать неожиданно понижает голос, будто говорит о чем-то неприличном, — но если тебя тянет в чащу, то я знаю, чем тебе помочь.
2-3
Пенси ловит ртом падающий снег. Он белый, пушистый, водяной и замечательно утоляет жажду. Снежинки тают, стоит им только коснуться ее губ или даже попасть под горячее дыхание. Пенси стоит, закинув голову, достаточно долго, чтобы стала болеть шея. Но после продолжительного бега и плутания по тропинкам ей хочется отдохнуть и отдышаться. Ноги гудят, а поясницу немного ломит: всё же почти год без тренировок сказался на ее физическом состоянии. Но главное — она все еще способна найти и добыть дивность.
Вокруг пояса накручена сегодняшняя добыча — хвост водяного коня. Опасное чудовище, которое сложно убить, но при добыче этого и не требуется. Нужна лишь правильно расставленная и заряженная ловушка. Главная сложность этой охоты — убежать с трофеем от недовольной и опасной ревущей дивности. Что действительно нелегко. Пенси утирает влагу с лица, еще раз глубоко вдыхает и выпускает воздух сквозь сложенные трубочкой губы. И понемногу в голове проясняется, часы внутри говорят, что сейчас ранний вечер, а чувство направления четко дает понять, куда именно ей идти, куда возвращаться.
Этот странный компас Пенси ощущает в себе недавно. Начинается всё с того момента, как она впервые оставляет дочь с кормилицей в поселении и углубляется в лес. Новая способность сначала мешает, будто у нее выросла третья рука или еще один глаз, так что приходится приспосабливаться к себе, учиться слушать себя. По-своему странно, что она, пока еще до сих пор не ощутившая истинной родительской любви к своему ребенку, о которой все говорят, оказывается связанной с ним вот таким диковинным способом. Но спустя неделю Пенси привыкает ко внутреннему компасу, начинает доверять ему и использовать его. С этого момента незнакомый лес благодаря новому ориентиру вдруг становится понятным и проходимым.
Жаль только, что чутье не работает по желанию и не может указать на место для привала или логово ценной дивности. Пенси тихонько хмыкает: хотеть она может чего угодно, но использовать нужно то, что есть. Полезно иметь новую способность, но и самой плошать нельзя. К тому же места для стоянки в этой чаще она уже успела разведать.
Черный лес возле Мариусских гор можно назвать особенным местом для охотников. Именно здесь люди стали не просто убивать вышедших из чащи дивностей, а целенаправленно идти в глушь и искать их логова. Конечно, Черных лесов немало, но в то, что Мариусский был первым местом скопления охотников, верится всерьез. Во-первых, эта чаща легкодоступна, нет нужды ждать весны, чтобы спуститься с перевала или же переплывать через широкую реку. Во-вторых, лес сравнительно проходимый, а еще он полон руин. Территория его представляет собой очерченный треугольник: с одной стороны он упирается в горную гряду, с других же его ограничивают две огромные и по виду древние дороги.
Рядом с этими путями немало поселений: побольше и поменьше. Когда-то здесь стаями ходили охотники, поэтому сейчас вряд ли возможно встретить очень редкие и дорогие дивности. Но мама неспроста предложила ей посетить это место — сюда легко добраться, а благодаря людным местам и относительно безопасным тропам Пенси может за несколько недель пробежаться по всему Черному лесу, спустить пар и заработать денег, не покидая ребенка надолго. К тому же хороший охотник добычу найдет везде, а с опытом и удачей ей может попасться и что-то более дорогое.
Для точки возврата Пенси выбрала большое село, где дома показались ей чистыми, а улицы — спокойными. Ей всё равно, с какой стороны заходить в чащу, но важно найти женщину, которая может надежно присмотреть за ребенком.
— Я скоро вернусь, — говорит она дочери, сжав ее маленький кулачек, и выходит из дома. Пенси не волнуется, оставляя ребенка.
