неправильно, я не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что кого-то там убил. Ублюдки сами напросились. И если бы не я, то кто-нибудь другой все равно всадил бы им по пуле в башку или нож в печень. Но я ведь, получается, тоже преступник?
И тогда я спросил об этом у Чеха.
— Единственное, что делает тебя преступником в Новой Москве — это если ты попадешься, — ответил наемник. — Все остальное — ерунда. Ты можешь творить все, что угодно, но если ты попался…
Он не продолжил и открыл дверь, ведущую в гараж. Возле одной из машин нас уже ждали двое. Я подсознательно ожидал увидеть тех самых парней, с которыми схлестнулся у клуба, но нет, это были другие. Судя по виду, тоже наемники, но калибром поменьше, чем сам Чех.
Черт, сколько же платят за это дело, если деньги они будут делить аж на троих? Меня, понятное дело, в расчет стоит не брать, мне никто ничего не заплатит. Хорошо, если с долга еще десятку скинут, если все пройдет спокойно. А вот если не очень…
Нет, лучше бы оно прошло спокойно.
— Это Гвоздь, это Щерб, — познакомил меня со своими товарищами Чех. — А это Женя. Грузимся в тачку, парни, нам нужно быть на месте до заката.
Глава 6
Мы выбрались из Новой Москвы теми же путями, которыми пользуются диггеры и контрабандисты, объехали пограничные посты через одну из многочисленных дыр в заборе. Кроссовер Чеха вполне позволял нам при необходимости погнать без дороги, как мы и поступили.
Выключили фары и проскочили, после чего какое-то время ехали дальше так. Эти места патрулировались с воздуха, и нарваться на военных нам совсем не улыбалось. Чех то ли знал расписание, по которому тут ездили, то ли его решала попросту подмазал, кого нужно, чтобы люди, охранявшие периметр, какое-то время посмотрели в сторону. А может быть, дело было и в том, и в том.
А потом наемник включил фары и погнал в сторону заброшенного и мертвого города. Как я понял, всем вообще наплевать, что творится в Старой Москве. Поэтому тут прячутся разыскиваемые преступники, отчаянные должники и прочие маргинальные элементы. Вот почему здесь проводятся нелегальные сделки по продаже оружия и наркотиков.
Но все было не так уж и просто. Да, я бывал на самой окраине пустошей, посмотрел издалека на совсем невысокие по современным меркам дома, но внутрь не сунулся. Мозгов хватило даже у подростка, которому в голову внезапно пришла мысль отправиться на поиски приключений.
Если в пустошах, окружавших Старую Москву было еще более-менее безопасно, то в самом городе все совсем не так. И дело даже не в опустившихся бомжах, живущих там, любой из которых может перерезать тебе горло или вбить нож в печень. Не в диггерах, которые вполне могут присовокупить к своей добыче то, что получится снять с твоего трупа. И не в том, что можно было нарваться на сделку бандитов, которые, разумеется, не захотят оставлять в живых случайного свидетеля.
Глубины Старой Москвы, ее центр, до сих пор отравлены газом и вирусами, которые распылили там во время Войны. А еще там бродят твари. Никто не знает, что именно это за твари: то ли изменившиеся животные, то ли специально выращенные мутанты, которых натравили на горожан.
Я сам не знал, что и думать. Школу-то я закончил и основы биологии знал, так что не был уверен, что обычные звери могут измениться до такой степени, да еще и за такой короткий срок. Ведь с Войны прошло едва ли сорок лет. С другой стороны, если бы это были твари, специально выращенные в лабораториях, то как они прожили сорок лет? А если уж они могли размножаться, то это совсем глупость. Боевых мутантов нужно стерилизовать, иначе через какое-то время они станут представлять нешуточную проблему уже для победителей.
Но про тварей рассказывали много, в сети была куча видео, которые выкладывали счастливчики, выжившие после встречи с ними. В детстве я жадно глотал информацию об этом, воображая, что однажды встану во главе отряда, который будет на этих самых мутантов охотиться, а заодно и таскать оставленные жителями Старой Москвы ценности.
Нет, старые деньги уже были не в ходу, тем более, что в них было слишком много нулей. Нумизматам они не были интересны, из-за своей распространенности, так что ценности у них не было никакой. А вот золото и драгоценности, предметы искусства и прочее барахло, которого в мертвом городе осталось немало, представляли интерес даже сейчас.
Другое дело, что окраины уже обобраны, а в центр никто в здравом уме не сунется. Так что, скорее всего, все, что там хранится, рано или поздно сгниет и истлеет.
Мы гнали по разбитому от времени и погоды асфальту. На больших дорогах машин практически не было, жителей города эвакуировали централизованно, так что их очистили специально. Во дворах же гнилых остовов должно быть полно. Их даже на металлолом не таскают, бессмысленно. Кроме движка ничего металлического в них нет.
Наемники, что ехали со мной, молчали. Чех был сосредоточен на дороге, а остальные, похоже, были просто не из любителей трепать языком. Я подумал, было, завести разговор, но как-то не решился. Хотели бы поболтать, сами бы начали, а так они даже не спросили, кто я, и зачем Чех потащил меня за собой.
Сидя на заднем сидении в и пользуясь тем, что мы находились в почти полной темноте, я косился на своих попутчиков. Тот, кого звали Гвоздем, был здоровенной детиной, ростом почти на голову выше меня. Его кожаная куртка сидела на нем слишком плотно из-за бугрящихся мышц, руки были заменены на «базуки», но уверен, что стрелять ему это не мешало. А если на нем еще и подкожная броня есть, то остается только радоваться, что такой человек на моей стороне.
Второй же, Щерб, сидевший на переднем пассажирском сиденье, был чернявым бородатым парнем, не очень высоким, но худым и жилистым. Руки у него были свои, да и вообще какого-то железа я не заметил. Впрочем, я и не мог сказать, что имел наметанный взгляд и вообще сильно разбирался во всех этих штуках. У меня-то, например, имплантов не было вообще кроме оптики и биомонитора. Ну и теперь, конечно, еще и кое-каких синтетических органов.
Чех уверенно гнал машину вперед по разбитым дорогам. Высотки Старой Москвы с каждой секундой приближались, и скоро мы въехали в ее пределы. Уж не знаю, по чему ориентировался наемник, навигатор, конечно, у него был, но карт в открытом доступе не имелось. Похоже, он бывал здесь не в первый раз, и более-менее знал эти места.
Интересно, а как мы будем возвращаться?
