закрыл глаза, он отчаянно старался сдержать рвоту. Когда ему удалось восстановить дыхание, он посмотрел на вашингтонца.
− К чему все это джеймсобондовское дерьмо? Вы хотите преподать мне курс вашей истории, прежде чем убить? Хотите рассказать про свои игрушки? Надеетесь, что я буду восхищаться всем этим? Да пошли вы! Жрите меня, больные ублюдки!
Женщина улыбнулась.
− Не волнуйся, съедим.
В противоположном конце комнаты распахнулась дверь. Там стояли Пэм и Эми в окружении ещё трех вашингтонцев. Жена и дочь побледнели от страха. Эми плакала, она зарыдала ещё сильнее, когда увидела отца.
− Папа! — кричала девочка.
− Время ланча, − объявил высокий вашингтонец. — Приступим к барбекю.
Вашингтонцы захохотали.
Женщина повернулась лицом к Майку.
− Отдай нам письмо, − сказала она.
− А вы меня отпустите? Да? Хорошо.
Но где же письмо? Майк задумался. В последний раз его держал в руках Харткинсон. Он его уничтожил? Или смыл в туалете, как наркоманы до прибытия полиции делают? Где вообще Харткинсон? Почему они его не похитили?
Майк уже собирался задать этот вопрос, как вдруг из-за двери раздались шум и звуки отчаянной борьбы. Вашингтонцы посмотрели туда.
В дверях стоял Харткинсон.
Он был одет в костюм британских войск, времен войны за независимость. За ним стояла группа солдат со штыками в руках. Из-за них выглядывал испуганный юнец, напоминавший экскурсовода.
− Отпустите этих гражданских! — потребовал Харткинсон, теперь он говорил с сильным британским акцентом.
Профессор и его друзья выглядели довольно комично в этих потертых британских костюмах, но вместе с тем в них чувствовался героизм. У Майка кровь закипела от адреналина, когда они ворвались. Их было много, пятнадцать или двадцать, они превосходили вашингтонцев по численности как минимум вдвое.
Два вашингтонца достали ножи и побежали к Пэм и Эми.
− Нет! — крикнул Майк.
Мушкетные пули остановили злодеев.
Майк снова попытался вырваться. То ли держащие его вашингтонцы растерялись, то ли хватка у них ослабла, но он без труда выскользнул из их рук, развернулся и врезал одному из них в пах. Другой вашингтонец отскочил прочь с его дороги, но Майк не обратил на него внимания, он побежал на другой конец комнаты, мимо пыточных устройств прямо к Пэм и Эми.
− В атаку! — крикнул кто-то.
Завязался бой.
К счастью он длился не долго. Майк слышал выстрелы, рикошеты, крики, видел резкие движения, но он пригнул голову и ничего не знал о том, что там творилось. Главное, что он, Пэм и Эми на свободе. Вскоре Майк выпрямился и оглядел комнату. Он увидел, что большинство вашингтонцев мертвы. Высокий мужчина лежал на полу с темным кровавым пятном на своей напудренной синей форме, это придало Майку сил. Подонок получил по заслугам.
Пэм и Эми обнимались и плакали, Майк обнял их, тут он понял, что тоже плачет. Он почувствовал, как кто-то тихонько хлопнул его по плечу. Майк инстинктивно развернулся со сжатыми кулаками, но это оказался Харткинсон.
Секунду Майк смотрел на него, затем мигнул.
− Спасибо, − сказал он и снова заплакал. — Спасибо.
Профессор кивнул с улыбкой на лице. Его седая диснеевская борода была испачкана кровью.
− Уходите, − сказал он. Вам не захочется видеть то, что будет дальше.
− Но…
− Вашингтонцы не единственные… люди с жуткими традициями, − сказал профессор спокойным голосом.
− Вы ведь не каннибалы, да?
− Нет, но… − он покачал головой. — Вам лучше уйти.
Майк взглянул на Пэм и Эми. Затем кивнул.
Из-под красной военной формы Харткинсон извлек пергамент в пластиковом пакете.
Письмо.
− Отправьте его в Смитсоновский институт. Поведайте миру правду. Это история, − сказал он тихим, благоговейным голосом.
− У вас тут все будет в порядке?
− Сначала мы закончим начатое.
Профессор указал рукой на «гида», который стоял в углу.
− Он знает дорогу.
Профессор покачал головой и горестно улыбнулся.
− История не такая, как кажется на первый взгляд.
− Наверное, нет.
Майк приобнял Пэм и повел их с Эми к двери. «Гид» с бледным лицом тихо пошёл вверх по лестнице.
− Лучше не оглядывайтесь, − посоветовал Харткинсон.
Майк махнул рукой в знак согласия и пошёл по лестнице, сжимая в руке письмо Вашингтона.
За спиной он слышал крики ужаса и боли. Майк не хотел этого, но все равно невольно улыбнулся, он вел семью из подвала в дом Вашингтона.
Перевод: Евгений Аликин
Жизнь с отцом
Bentley Little, «Life with Father», 1998
Я написал «Жизнь с отцом» и «Пруд» для экологического сборника ужасов «Земля наносит ответный удар». Обе работы были отклонены. Судя по названию книги, я предположил, что большинство, если не все содержащиеся в ней рассказы, будут относиться к негативному эффекту загрязнения, перенаселения, уничтожения лесных массивов и пр.
Поэтому, я решил написать нечто другое.
Моя жена — убежденный приверженец вторичной переработки сырья. Консервные банки, бутылки, газеты, пакеты — она сохраняет все. Даже во время путешествий она привозит с собой пластиковые сумки, заполненные емкостями от газировки.
Для этого рассказа я преувеличил её одержимость.
Все можно довести до крайности.
* * *
Шари никогда не видела рабочий унитаз. Ситуация изменится — в следующем году она должна пойти в детский сад, и я уверена, что у них есть нормальные уборные. Но пока она знакома только с нашими туалетами. Или емкостями, которые были ими, пока Отец не превратил их в стационарные контейнеры для хранения соевых кур.
Я не знаю, почему подумала об этом. Наверно, потому что сейчас Шари присела над емкостью для биологических отходов, в которые Отец заставляет нас мочиться. Для нас предусмотрены две емкости. Голубая — для мочи, красная — для экскрементов.
Я не знаю, как Шари справится в школе. Как по мне, она несколько медлительная. Отец никогда ничего не говорил, но я знаю, что он тоже это заметил. Шари не воспринимает действительность так, как должна, или так, как это делала я. Ей исполнилось три года, когда она смогла понять разницу между красной и голубой емкостью. В четыре года она сказала своё первое слово.
Иногда мне хочется сказать отцу, что, возможно, его семя не стоит использовать повторно, в нем может иметься дефект. Взгляни на Шари, хочу сказать я, взгляни на Зверюшек. Но, я люблю Шари и их тоже. Я не хочу ранить чувства ни одного из них.
Я также не хочу злить Отца.
Поэтому я и молчу.
Месячные у меня закончились
