всхлипнула и замерла.
– Ай-ай-ай, как нехорошо. – Пасть кота не пошевелилась, словно говорящий был внутри кошачьего тела или прятался за ним. – Такое небрежное отношение к собственной силе непростительно для взрослых опытных магов. – Кот снова зевнул, показывая клыки, и царапнул когтями столешницу, словно бы продемонстрировав мне эти самые когти. – Что смотришь, человечье дитя?
Не отрывая от Ахо взгляда, я произнесла имя Сильвии – так громко и четко, как позволяли мне слезы.
Сильвия не пришла. Ни сразу, ни через пару минут, когда я позвала ее снова.
Кот то ли фыркнул, то ли чихнул.
– Лесная леди не придет, – сказал он насмешливо. – Мой господин поставил чары так, чтобы она могла войти сюда только по его личному приглашению.
Он прыгнул вниз, на пол, но пола не достиг – вместо этого он перетек в собственную тень и взмыл в воздух уже в обличье крылатой твари, нагло улыбающейся мне во все свои мелкие острые зубки.
– Самонадеянность губит чародея быстрее и вернее яда или смертельных заклинаний, – заметил он, разглядывая Кондора. – Он может прийти в себя хоть сейчас, а может проваляться так пару суток, если ты ему не поможешь. – Ахо подлетел чуть ближе, завис буквально в ладони от моего лица. – А может умереть.
На личике фэйри появилось выражение хитрого самодовольства.
– Тогда помоги ему, – сказала я, надеясь, что голос звучит твердо.
И тут же предательски всхлипнула.
– Условия моего с ним соглашения исключают выполнение любых касающихся его жизни и здоровья приказов, исходящих от третьих лиц в физическом или… – Ахо покосился на волшебника. – Или в ином отсутствии хозяина. Во избежание соблазна причинить ему вред.
Он хихикнул и на всякий случай отлетел подальше:
– Но я могу дать тебе совет.
Пикси с легким стрекотом переместился и застыл перед моим лицом, приложив крохотный пальчик к тонким губам. Он демонстративно думал, старательно изображая и человеческую мимику, и человеческие привычки вообще. Я вскинула голову: мне хотелось надеяться на лучшее, но из-за этой его странной, карикатурной задумчивости я чувствовала подвох.
И потом – Кондор предупреждал меня, что доверять Ахо не стоит.
– Поцелуй его, – медленно и четко сказал пикси.
Он был серьезен настолько, насколько может казаться серьезным кто-то вроде него.
– ЧТО?
Серьезность сменилась сияющим самодовольством и хитростью, и мне тут же захотелось поймать Ахо и поступить с ним так, как поступают дети с бабочками или стрекозами.
Кажется, фэйри мой настрой понял – он криво улыбнулся одним уголком рта, еще раз обнажив и продемонстрировав мне зубы.
Я перевела взгляд на Кондора и нервно сглотнула, почему-то подумав, что со следами крови на губах он похож на вампира, спящего после ужина с глупой человеческой девицей. Стоило, наверное, бежать отсюда и звать на помощь Ренара, но оставлять беспомощного волшебника наедине с Ахо я не хотела.
Я протянула руку и убрала со лба Кондора прядь волос. Его кожа была холодной, дыхание – все еще слабым. Хоть кровь из носа идти перестала, правда, обивку дивана и нашу одежду это уже не спасет.
– Ахо, я…
– Тебе мешает стыд? – Фэйри сел на спинку дивана сбоку от меня и наблюдал за всем блестящими темными глазами. – Как это по-человечески!
– Да ты просто издеваешься, – поняла я.
Он рассмеялся, весело болтая ножками, словно вся ситуация казалась ему забавной шуткой.
– О нет, я серьезен! Ты не знаешь многих законов этого мира, нездешнее дитя! Говорят, поцелуй, полный искренних чувств, творит настоящие чудеса!
– Я тебе хвост дверью прищемлю, – пообещала я и покраснела.
– Поймай для начала! – Ахо захихикал, взмыл в воздух и замер ровно на том расстоянии, на котором он был в абсолютной безопасности от моих пальцев. – Я знаю, что ты боишься, – напомнил он злорадно, но тут же его интонации стали спокойными, почти ровными и даже доброжелательными. – И твой страх очень сладок. Ты можешь остановить все раньше, чем я откушу тебе кончик уха, например. И ведь я даже не предлагаю тебе что-то… неприятное. Попробуй. – Ахо сел на краешек одной из полок и приобнял статуэтку грифона, которая стояла на ней. – Попробуй, и я приведу рыжего, – пообещал он и еще шире улыбнулся.
Я зло сжала губы и поняла, что, пожалуй, это честная сделка.
По крайней мере, казалось мне, я ничего не теряю.
Кроме самолюбия, если волшебник очнется в процессе. Или если ему разболтают.
На то, что он очнется до, я очень надеялась, но нет. Не очнулся. Не очнулся, даже когда я осторожно провела рукой по его щеке, извиняясь за то, что собиралась сделать.
Ахо взлетел и замер в воздухе, вытянувшись в нашу сторону, внимательный и предвкушающий. Я не понимала, чего он добивается, и, честно говоря, уже не хотела думать и строить предположения.
Поцелуй получился с привкусом крови и слез. Я стояла на коленях рядом с Кондором, стараясь не дотрагиваться лишний раз, не нарушать чужие границы еще сильнее, чем уже это сделала. Все, что я себе позволила, это осторожно придерживать голову мага, запустив пальцы в его жесткие темные волосы, почему-то казавшиеся на ощупь похожими на птичьи перья.
Я искренне надеялась, что Кондор не придет в себя сразу, и не знаю, чего боялась больше, его гнева или того, что он ответит на поцелуй.
Кончики пальцев слегка покалывало изнутри.
Ахо что-то невнятно, но красноречиво хмыкнул.
Я злобно вскинула голову.
– Достаточно?! Видишь, ничего не получилось!
– Вполне, – фэйри резво отлетел в сторону и уставился на мои руки.
Я удивленно перевела взгляд на них и чуть не вскрикнула: сквозь кожу было видно, как вдоль вен проступает что-то бледно-серебристое, сияющее, и с каждым ударом сердца это сияние становилось все ярче и ярче. Покалывание в пальцах стало сильнее, под кожей ладоней нарастала щекотка.
«Нет ощущения, что ладони горят?»
Торжествующий звонкий хохот фэйри заполнил комнату.
– Я так и учуял! От тебя слишком пахло магией, человечье дитя! – Ахо суетливо кружил рядом, как назойливая и любопытная муха-переросток, едва ли не принюхиваясь ко мне, но старательно держась на безопасном расстоянии.
Я же в ступоре наблюдала, как просачивается на кончиках пальцев это сияние, как оно стекает с моей руки, оставаясь в воздухе едва заметным туманным шлейфом, стоит только пошевелить пальцами.
Красиво. И страшно.
Стало холоднее.
С очередным выдохом я заметила, как изо рта вырвался пар.
На границе слуха раздался легкий стеклянный перезвон, уже знакомый и потому страшный. Я обернулась к зеркалу и увидела, как и зеркало, и оконные стекла покрылись тончайшим слоем узоров инея.
И стало тихо.
– Очнись,
