я с братом вашим Григорием рассталась, многие мои недоброжелатели решили, что на Орловых можно теперь в игре против меня карту поставить: как привели Орловы к власти Екатерину, так и другую особу приведут, коли Екатерина их обидела.
— Ваше величество! — возмутился я.
— Знаю, граф, знаю, что это пустые домыслы; вы и братья ваши мне верны, — она взяла меня под руку. — Однако неприятели мои думают, что вас на измену склонить можно, — и грех было бы таковым их просчётом не воспользоваться. «На ловца и зверь бежит»; сделайте вид, что вы против Екатерины пойти готовы, тогда бродяжка сама в ваши сети попадёт.
Граф А.Г. Орлов-Чесменский.
Художник К.-Л. Христинек
Вторая причина, отчего именно вам сию миссию выполнить надлежит, очевидна, — улыбается Екатерина. — Княжна Тараканова к мужчинам большое влечение имеет, в любовных интрижках она весьма замечена, — так уж перед таким кавалером, как вы, конечно, не устоит!
— Что же, мне с ней амуры крутить? — спрашиваю.
— Не такое это неприятное занятие, чтобы от него отказываться. Вы в браке не состоите, жены у вас нет, так что грех невелик, — отвечает Екатерина. — Как друга вас прошу: помогите избавиться от самозванки, а тем и Россию спасёте от великого вреда.
— Сделаю, ваше величество, — поклонился я ей.
— Ну и славно! «Красно поле пшеном, а беседа умом», — сказала она. — Выезжайте же, как можно скорее, в Италию, где сейчас княжна Тараканова проживает, и примите вновь командование над флотом, что с вашей лёгкой руки в сих краях прочно обосновался, — пусть самозванка видит, что вы военной силой обладаете. А помощником вам будет Осип де Рибас, коего вы сами на русскую службу приняли, и он себя отменно показал не только в военном служении, но и в исполнении иных поручений. Де Рибас княжну Тараканову отыскал; я ему напишу, чтобы он и далее вам помогал.
* * *
Я выехал без промедления. Эскадру нашу нашёл в Ливорно, чему поначалу был немало удивлён, поскольку от греков и турок это далеко было, однако встретивший меня де Рибас недоумение моё рассеял:
— Особа, которую вы ищите, в этой части Италии в последний раз замечена была, поэтому её царское величество императрица Екатерина приказала российскому флоту сюда прибыть.
По-русски он говорил плоховато, мне его приходилось часто переспрашивать, но смысл того, что он сказал, был такой. Самозванка начала игру по-крупному, на неё делают ставку сильные враги России, в числе коих не смирившиеся с разделом своей страны поляки, а также стоящие за их спиной французы, которые не хотят российского усиления в Европе. Однако эта игра сильно настораживает англичан, извечных соперников Франции, поэтому они относятся к самозванке с опаской и не прочь избавиться от неё: здешний английский консул Джон Дик ясно дал понять, что не будет препятствовать, если русские предпримут против «принцессы Владимирской» надлежащие меры.
— Спасибо, Осип Михайлович. Молод ты, а разумен; вижу, не зря тебя на русскую службу приняли, — похвалил я его.
— Россия стала для меня вторым домом, я сделался верным подданным её царского величества императрицы Екатерины, — отвечает он.
— Коли так, сослужи ещё одну службу, — прошу я. — Кроме тебя, есть, поди, и другие верные подданные её величества среди местных людишек — так пусть они слух пустят, что прибывший к флоту граф Орлов у императрицы Екатерины в опале пребывает, вот-вот будет царицей отставлен, и оттого может против неё пойти.
— О, ваше сиятельство, я вас отлично понял! — хитро улыбается он.
Моя уловка удалась: вскоре получаю я личную депешу от «принцессы Владимирской». В сей депеше самозванка растравливает обиды, полученные Орловыми от императрицы, утешает меня, курит мне фимиам, а в конце пишет: «Долг, честь, слава — словом, всё обязывает Вас стать в ряды моих приверженцев». Неужели она впрямь подумала, что сможет вот так запросто графа Орлова заполучить? И смех, и грех…
Я положил себе не спешить, пусть плод созреет, а депешу княжны Таракановой в Петербург отослал. Ответ императрицы пришёл быстрее быстрого: в нём говорилось, чтобы я «приманил» самозванку в такое месте, где можно было бы посадить её на наш корабль и отправить в Россию. Если же не удастся, требовать от властей выдачи сей твари — так и написано было: «сей твари». А если те откажутся, обстрелять город из пушек.
Это матушка-императрица лишку дала: без объявления войны обстрелять город другой державы?! Так даже с турками не поступают, на что уж они сами вероломны и коварны. А здесь Европа, где мы так долго с укоренившимся мнением о русских как о варварах и азиатах боролись и ныне его почти совсем опровергли. И что же, едва европейцы нас за равных признали, вновь их от России оттолкнуть, столь диким поступком ужаснув? Я хоть в дипломатии никогда особо не разбирался, но и дураку понятно, что таковое наше деяние ни у кого одобрения не вызовет — напротив, осудят нас повсеместно.
Нет, ваше царское величество, тут надо действовать тоньше и хитрее, чтобы комар носу не подточил, а если нахрапом, то один вред будет. Понятно, что вам не терпится самозванку схватить, но если уж вы графу Орлову доверились, так доверяйте до конца.
Рассудив так, я решил никоим образом не торопиться, а ждать, сколько потребуется. На охоте без этого нельзя — охотнику удача через ожидание приходит… И зажил я беспечной жизнью, гуляю, пью, веселюсь; на изумление итальянцам песенников, балалаечников, гудошников и ложкарей из России выписал, да медведей дрессированных — вот пошла потеха! Около моего «палаццо», дворца по-ихнему, денно и нощно толпа стояла — надивиться не могли:
Граф Орлов! Граф Орлов! — кричат. — Великий русский синьор!
Между тем, иногда я как бы в уныние впадал и бормотал вслух:
Ах, матушка-императрица, не ценишь ты своего слугу, который для тебя столь многое сделал! Ничего, Орловы себя ещё покажут…
* * *
Долго ли, коротко ли, приходит от самозванки второе письмо, с приглашением посетить её в городе Пиза, это от Ливорно рукой подать. Стало быть, созрел плод, пора срывать… Надел я парадный мундир и во главе пышного кортежа поехал в Пизу. Итальянцы вдоль всей дороги выстроились и бурными приветствиями меня встречали: полюбился им граф Орлов!..
Приезжаю в Пизу, нахожу дом самозванки и почтительно прошу меня принять. А домик-то плохонький: не очень хороши дела, видать, у «принцессы Владимирской»…
Вероятный портрет княжны Елизаветы Таракановой.
Изображение XVIII века
Выходит она ко мне, мы с ней чинно раскланиваемся,
