где скопились непрочитанные сообщения:
— Объявляешь мне бойкот, рыбка?
— Оставишь нас без свидания? Обидел чем-то?
— Как на счёт субботы? Я как раз свободен от работы, и на пары нам не надо. Всю развлекательную программу, разумеется, беру на себя.
Мы втроём стоим слишком близко друг к другу в узком пространстве прихожей, и Диана видит имя моего собеседника в экране телефона. А, может, и сообщения тоже видит.
— Ого! — восклицает она. — Я-то думаю что за срочность, а у тебя свидание, оказывается намечается! Да ещё и с «котом», из-за которого ты загрустила в последнее время! Так это точно нужно чаем отметить! Поздравляю, Беляева, ты больше не серая мышь! Мих, разувайся и проходи уже. Раз Лина говорит, что печенье ещё есть — значит есть. Я-то его не ем.
— Я не буду чай, мне идти надо, — совсем хмуро ответил Князев, продвигаясь к двери.
— Как не будешь? А приходил зачем? А как же отметить?
— Правда не могу, — я вижу как он изо всех сил пытается быть вежливым перед Васильевой. — За Лину рад, конечно. Как раз только что говорили о том, что мне тоже кое-кто нравится. Но, Беляева, — обращается он уже ко мне, — врать нехорошо.
Так он и ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Глава 12. Больно
Михаил
Вот именно это всегда и случается, когда отваживаешься на важный шаг. С этой разрушающей душу мыслью несусь по улице — прочь от слов не нужных мне, неприятных. Нежеланных. Откровенно отвратительных. Что за чёртов «кот», по которому Беляева грустила всё последнее время? Грустила. По мне так не было ей грустно: всё время торчит в телефоне, странные перешёптывания с Ажиновой, мол, «девчачьи разговоры», ужимки какие-то. То не иду на вечеринку, то иду. То про Диану наболтаю, якобы это я с ней переписываюсь. Что за чёрт! Да, Лина действительно в последние дни немного иная. Смотрит как-то иначе, ведёт себя то более скованно, то снова, как обычно. Такое поведение может быть только по двум причинам: влюбилась или разлюбила. В данном случае актуально первое. «Жаль не в меня» — как жалка эта мысль. Боль застилает всё, но моя гордость пытается её сдержать.
Погрязнув в мыслях, случайно толкаю плечом прохожего мужчину лет тридцати.
— Извините, — говорю и мчусь дальше, не дожидаясь ответа, хотя и слышу проклятия летящие в мою спину.
Я же почти признался ей сейчас. Ещё хотя бы одна секунда и всё. Всё было бы сказано, если бы не приход Васильевой. Получается, Диана меня спасла от неминуемого позора. Хожу, сопли распустил, а Лина с каким-то «котом» на свидание собирается. Вот я болван. Идиот. Хватит с меня — полная безнадёга уже очевидна. Брось это, Мих. Если раньше жила и теплилась надежда, то теперь я с ней прощаюсь. С этой минуты я подбираю свои сопли и становлюсь нормальным обычным Михаилом Князевым. Таким, какой был до появления в моей жизни «рыбки». Пусть эти коты и рыбы как-нибудь сами без меня, а колобок покатится куда подальше от их амурных дел. Покачусь по пути выздоровления от не взаимной влюблённости.
На следующий день мне удаётся заставить поверить самого себя в свою нормальность. Мы просто друзья, и общаемся как таковые. Я не пытаюсь прикоснуться к ней, заводить лишние разговоры и прочую ерунду не совершаю. Во время одной из перемен, после утренней скованности между нами, Беляева пытается мне что-то объяснить про вчерашнюю переписку с «котом», который «Диана», а я отмахиваюсь:
— Забей, Лина. Я давно уже забыл. Зря только вспылил, заражая тебя своим настроением.
Конечно, мне хотелось схватить её за плечи и начать трясти, чтобы… Чтобы что? Да, мои чувства задеты, но откровенная враждебность и обида по отношению к девушке стала бы проявлением моей слабости. Лучше всего вообще ничего не показывать. Словно ничего и не произошло. Так я и планирую поступать.
— Когда же оно испортиться у тебя успело? — Беляева смешно хмурит брови — Ещё пока шли ко мне, всё в порядке было.
— О Тимофее говорили, вот и испортилось. Пошли уже в аудиторию, скоро звонок, а мы всё ещё на втором этаже топчемся после прошлой пары, — делаю шаг, чтобы пойти к лестнице, но подруга меня не послушалась, а остаётся стоять на месте и продолжает разводить меня на разговор:
— Я подумала… Ты разозлился из-за неправды, как с вечеринкой тогда, — я вижу, как не комфортно она себя чувствует, говоря это. — Но если причина не в этом, то, может, я зря спросила тебя вчера про твою секретную симпатию?
— Она не взаимна, — как ножом отрезаю.
— Прости, я не знала. Не хотела задеть.
— Забей, — старательно изображаю дружелюбие. — Зато у тебя всё хорошо. Когда на свидание идёшь?
— В субботу.
— Поздравляю. Рад за тебя.
— Спасибо.
Никто из нас не улыбается, но, по-моему, мы неплохо ладим. Вечером я даже снова, как обычно, нашёл картинку, чтобы затем показать её Лине в нашей переписке. Я отправил ей фото чайного пакетика в форме рыбки. Опускаешь такой в чашку, заливаешь кипятком, а пакетик разбухает, расправляя хвост и плавники, окрашивая воду в золотистый цвет. Такая вот золотая рыбка получается. Даже глазки имеются, благодаря стараниям производителя.
— Если ваше чаепитие не выглядит так, то даже не зовите меня. Никакое печенье не спасёт — так Диане и передай, — пишу я вместе с тем, довольный собой и своей выдержкой.
— Она так мило плавает в чашке. Заберите мои деньги, я готова купить это! — пишет она ответ почти сразу. Будто ждала меня и моего сообщения.
— Васильева там не обижается на меня?
— Нет, только удивилась. Но я объяснила ей, что ты просто заскочил занести мои книги. Она поняла и сказала передать, чтобы ты заходил, если что. Поболтать да заново познакомиться.
— Как-нибудь обязательно.
Но точно не сейчас. Переписки у нас, может, и благополучные, но в реальности мне совсем не хочется сидеть рядом с девушками, обсуждающими «кота» или что-нибудь вроде этого. На моём пути к «выздоровлению» не должны стоять подобные разговоры. Не хочу ничего слышать о хвостатом и усатом Беляевой. Отчего-то он представляется мне тем самым чёрным Бутчем из «Том и Джерри». Весь такой уличный и наглый, мешающийся под ногами. Тьфу.
Четверг тоже показал себя вполне сносным днём, не считая того, что Тимофей снова не собирается приезжать ко мне на выходные. Мать в телефонном разговоре и сама удивилась, спрашивая меня, не повздорил ли я с младшим. «Нет, насколько мне известно», — ответил
