А атлеты, типа, за всеми приглядывают. Если никто не возмутился, значит всё по чесноку было! Натурально!
— Так что нам делать-то? — спросила Маша. — Надо людей чем-то занять, а то сидим по капсулам, как придурки какие-то…
— В самом деле… — согласилась Кострома. — Что делаем, народ?
— Ну нам, похоже, надо тут охранение сделать! — заметил Чемодан. — Чтобы несколько человек постоянно за всеми чужими приглядывали, кто сюда лезет.
— И по одному нельзя ходить, — добавил Дунай. — Человек по пять сразу.
— А что-то делать на продажу будем? — спросил Сочинец.
— Чтобы что-то делать, надо знать, что тут самое нужное. И что конкретно спросом пользуется! — решил я. — Давайте-ка я с Мелким и Трибэ на рынок схожу. Поболтаю с торговцами… Сочинец, ты тогда набирай людей на промысел. А тебе, Кострома, надо людей организовать в охранение.
— Понятно. Ты иди тогда сразу! — предложил Сочинец. — Как вернёшься, так и решим, что дальше делать.
Я, собственно, так и собирался сделать. Поэтому позвал Трибэ, а затем вместе с ним и Мелким отправился в город.
Впечатления со вчерашнего дня особо не поменялись… Город по-прежнему оставался местом людным, тесным, бурлящим и вонючим. Зато теперь были видны люди, занятые именно на общественных работах. Одни убирали мусор, другие посыпали песочком подозрительные пятна на земле…
А ещё по улице, прямо перед нами, тянули телегу с брёвнами. Настоящую. Ну почти…
В перевозке были задействованы человек двадцать. И тянули они сразу штук тридцать стволов. Причём таких больших и толстых, что на каждый из них в норме потребовалось бы от двух до четырёх грузчиков-тяжелоатлетов. В общем, местный способ перевозки тяжестей я оценил, хотя колёса в нём и не использовались.
Всё было проще! Улица была покрыта в центре толстым слоем глины. Я ещё вчера на это обратил внимание. А сегодня убедился, что эта фигня неспроста. Брёвна, уложенные на салазки-волокуши, тащили именно по глине. А вперед шли четыре человека, которые активно поливали её водой из деревянных леек.
Ещё двое шли с ведром, в котором тоже была мокрая глина. Её они кидали на те места, где покрытие уже стесалось. Получалась такая мокрая и скользкая поверхность, по которой салазки-волокуши ехали словно по льду! Те же, кто этот огромный состав тащил — шли по сухой части улицы, натягивая толстые грубые канаты из местных растений.
— Тля, они гении! — восхитился Мелкий.
— Не, просто кто-то здесь историю хорошо учил… — с умным видом заметил Трибэ. — Так древние египтяне перемещали каменные блоки.
— Да посрать мне на древних египтян! Ты гля, какие красавцы, нахрен! — отмахнулся Мелкий. — Я думал, такой прицеп только фура двигать может!..
Но нет, двадцать человек вполне себе справлялись. Интересно только, как они по горке всё это хозяйство будут поднимать? Правда, думаю, там уже давно предусмотрели какую-нибудь систему стопоров…
На меня косились с интересом. И дело было даже не в том, что наша группа приехала из гор на черепахе. А в том, что я был в трико. Только сильно модернизированном. Перед выходом в город я спустил некоторое количество баллов, превратив его в белые штаны и белую же футболку с карманами. Утепление делать не стал, потому что и так было жарко.
Вообще климат на равнине разительно отличался от горного. Утром температура поднялась градусов до двадцати с хвостиком. И, видимо, днём будет все тридцать в тени. Натуральный юг — со всеми своими достоинствами и недостатками.
Но, несмотря на это, местные не одевались так, как я принарядился. Поэтому я натурально выглядел белой вороной. Потому что на цвет было жалко тратить баллы…
Рынок представлял собой площадь, освобождённую от капсул и застроенную простенькими навесами, под которыми торговцы раскладывали свои товары. И вот тут интересно стало уже мне. Продавалось на рынке много всего. В том числе, и пресловутые дрова. Которые стоили по пять серебра за метр кубический.
Поскольку эталонов ни у кого не было, метр определялся «на глазок», иногда с немалыми погрешностями. Но народ всё устраивало. Торговцев дровами было несколько, и, судя по суровым выражениям лиц — все они были «городские». Что здесь автоматически приравнивалось к «кукушкинским».
Торговали на рынке и уже знакомыми клубнями. Ну теми, которые после варки напоминали картошку. На прилавке они были грязные, в комьях земли — и ничем не напоминали съедобный продукт. Но форма-то была знакомая, вот по ней я их и узнал.
Несколько торговцев предлагали сушёные фрукты, а один даже «свэжиэ» — «только вчэра с дерева снял, э!». Причём, сразу трёх видов. Один плод был продолговатый, твёрдый, а внутри обнаружилась сумка с несколькими косточками. Кожура у него была плотная и несъедобная, почти безвкусная. Её надо было счищать.
Второй был с фиолетовой кожурой, которая оказалась вполне съедобной. Внутри у него пряталась большая косточка, облепленная сладкой, слегка вяжущей мякотью. От косточки она отделялась плохо. Правда, как я понял, так случилось, потому что фрукты ещё не успели созреть. Видимо, этот торговец беспощадно эксплуатировал найденные деревья.
Третий фрукт имел жёсткую кожуру жёлтого цвета. Внутри была волокнистая кисло-сладкая мякоть и несколько семечек. Но в свежем виде, если честно, ни один из плодов мне не понравился. Зря только четыре медных монеты потратили…
Вот в сушёном виде фрукты были интереснее. Но и стоили дороже. Так что мы их брать пока не стали.
Дольше всего я задержался у лотков с деревянными изделиями. Вот тут глаза, и в самом деле, разбегались… Из дерева делали почти всё: ложки, вилки, ножи, кружки, тарелки, бутылки, фляги, мебель и многое другое.
Пообщавшись с торговцем, я узнал, что деревообработкой занимается группа «столяров», в которую изначально входило трое плотников. А позже они уже обучили остальных товарищей, так что теперь всей бригадой работали «на отлично».
Правда, торговую лицензию им «кукушкины» не выдали, решив задвинуть куда подальше. Поэтому торговали деревом представители правящей группы. Это я, само собой, между строк догадался. Сами торговцы такие нюансы чужакам не рассказывали.
Зато рыбный прилавок, как я и подозревал, оказался вполне самостоятельным. А ещё большим и доверху забитым рыбой. Девушки-продавщицы были из группы Бороды. Одно упоминание его имени и факта нашей встречи сразу обеспечило нам пусть небольшую, но скидку. Ей-то мы сразу и воспользовались, купив копчёной рыбы.
У меня от её вида слюни текли, хотя я успел позавтракать. Аромат от выбранной рыбины шёл такой, что желудок непроизвольно сжимался,
