«Ситроен» стоял перед самым подъездом. Ксавье открыл правую дверцу и помог ей устроиться, потом сел сам.
Оба молчали, пока он не запустил двигатель и не тронулся с места. Потом Мишель спросила:
– Твой отец уже вышел из больницы?
– Еще нет. Будем надеяться, что это произойдет в понедельник.
– Хорошо. Мама, наверное, радуется.
– Да, конечно.
– Ты уже что-нибудь говорил обо мне?
– Пока нет.
Она кинула на него быстрый взгляд: не передумал ли он насчет их соглашения? Но в машине было темно, и Мишель не смогла рассмотреть выражения его лица.
– А собираешься? – спросила она напрямую. – Или уже раздумал? – Удивительно, одна часть ее существа пылко протестовала против лжи, но другая дрожала от страха, что он отменит их договоренность.
Ксавье молча вел машину, словно не слыша вопроса. Потом свернул налево и остановился перед рестораном. И, только выключив мотор, посмотрел на Мишель и ответил:
– Думаю, нас сначала должны хотя бы несколько раз увидеть вместе, прежде чем я заговорю о тебе. Поэтому я и выбрал именно это заведение. Здесь часто бывают наши друзья и знакомые, иногда даже члены семьи. Если кто-то из них обмолвится, что встретил меня в обществе прелестной особы, это будет намного достовернее. К тому же заставит родителей задавать вопросы, тогда я буду отвечать, а не просто рассказывать.
– Ясно. – Мишель помолчала. – Ты продумал даже мелочи, словно всю жизнь занимался такими розыгрышами, – задумчиво произнесла она.
– Очень важно сделать все правильно и убедительно, – ответил он, открывая дверцу. – Если y нас сначала будет хоть несколько свиданий, это поможет. Отец никогда не купится на полную фальшивку. Он слишком хорошо меня знает.
Мишель вышла из машины. Последняя фраза сверлила ее мозг, словно бур дантиста больной зуб. Что она означает? Что месье Морандель понимает: Ксавье не тот человек, чтобы завести серьезные отношения с женщиной? Мишель попыталась отбросить тревогу и подумать о нем не как о коварном соблазнителе, а как о хорошем человеке, который вчера в отеле утешал Сержа, а еще раньше – весело болтал с племянницами. И все же ей отчаянно хотелось верить, что вчерашний поцелуй что-то значит. Мишель понимала, что ужасно наивна. Ведь Ксавье подчеркнул, что это только часть их договоренности, что они должны отрепетировать спектакль, чтобы выглядеть правдиво. Она не может позволить себе забыть об этом, иначе ее ждут большие неприятности. Это бизнес, ничего больше. И не надо забывать об этом ни на секунду.
Ресторан, куда ее привез Ксавье, был знаменит своей кухней.
– Как тебе удалось заказать столик? – спросила она, входя в распахнутую перед ними дверь. – Они обычно бронируют места за неделю, если не за десять дней.
– О, я здесь завсегдатай. К тому же хорошо знаю хозяина.
– Кто-то из родственников?
– Сын старого друга отца. – Ксавье ухмыльнулся в ответ.
Зал освещался только горящими на столах свечами, создающими интимную обстановку.
Молодая женщина-администратор сразу подошла к ним, поцеловала Ксавье, спросила о здоровье отца, внимательно выслушала ответ. Потом он повернулся к своей спутнице.
– Мишель, познакомься, это Моник, моя кузина.
Обе женщины окинули друг друга быстрыми, оценивающими взглядами. В глазах Моник промелькнули неприязнь и высокомерное снисхождение. Но она вежливо сказала:
– Здравствуйте, Мишель, приятно познакомиться. У меня хорошая зрительная память, похоже, вы здесь не в первый раз.
– Да, я уже бывала тут, – пробормотала Мишель. – У вас прекрасная кухня.
– Спасибо, шеф-повар – мой муж. Он очень талантлив. Имеет несколько наград на международных конкурсах. Я провожу вас к столику.
Пока они шли по проходу, Мишель смотрела, как Моник повисла у Ксавье на руке и что-то оживленно щебечет ему на ухо. Она пыталась игнорировать ее поведение. Моник – его двоюродная сестра, так что болтовня не может носить слишком интимного характера. Но, несмотря на это, ей было приятно, когда Ксавье повернулся, дожидаясь, пока сможет усадить ее, и только после этого сел сам.
Моник подала им меню, но уходить не спешила, словно ждала, что ее тоже пригласят к столику.
– Благодарю, Моник. – Тон Ксавье был вежливый, но решительный.
Она поняла, ослепительно улыбнулась и ушла.
– В чем дело? – поинтересовалась Мишель.
– О, Моник страшно любопытна и больше всего любит совать нос, куда не просят. Ужасная сплетница. Она обязательно выведает о тебе все, что сможет, и расскажет другим.
– Понимаю. – Мишель улыбнулась. – Поэтому ты и привел меня сюда. И как тебе кажется, я выдержала первое испытание?
– На сто процентов. – Он ответил совершенно серьезно, и она почувствовало, как подпрыгнуло сердце.
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Потом Ксавье взял меню и спросил:
– Что будешь пить?
– Бордо.
– Так прозаично? А как насчет шампанского?
– Тогда выбери сам. Я не разбираюсь в игристых винах.
Он погрузился в изучение винного списка, а Мишель попыталась сконцентрироваться на меню, но постоянно посматривала на Ксавье. Его присутствие тревожило и завораживало ее, и она думала о том, каково это – пойти на настоящее свидание с таким мужчиной, если бы он действительно интересовался ею.
Ксавье поднял голову и перехватил ее взгляд.
– Ну как, уже выбрала? – спросил он.
Она молча кивнула. Он сделал знак, призывая официанта, и Мишель поспешно назвала первое блюдо, которое попалось ей на глаза.
– У тебя иногда проскальзывает какой-то интересный акцент, правда почти незаметный, – сказала она, чтобы не молчать.
– Это от мамы. Она – шведка. Они с отцом встретились, когда она приехала во Францию на каникулы. В тот день, когда ей надо было уезжать, был ужасный туман, ее рейс отменили, и она отправилась в ресторан. Мама не устает повторять, что это судьба. Что они должны были встретиться. А отец уверяет, что понял, что они предназначены друг для друга, как только увидел ее. И что женится только на ней, и ни на ком другом.
Мишель улыбнулась, очарованная историей.
– Любовь с первого взгляда… Совсем как у Мориса и Люсилъ. Знаешь, я часто думала об этом. Интерес с первого взгляда, пожалуй, еще объясним. Но как можно сразу же понять, что кто-то подходит тебе, я имею в виду, по-настоящему подходит, только взглянув на человека? Не узнав его как следует? – она пожала плечами. – Не представляю…
– Если спросишь мою маму, то она скажет, что просто знаешь, и все. Чувствуешь внутри. – Он положил руку себе на грудь. – Прямо здесь. Что это ударяет тебя сразу и очень сильно. И прежде чем поймешь, в чем дело, уже пропал. – Ксавье дразняще улыбнулся.
