– Дядя пьяхой, – сказал малыш. – Хотей язьбудить папитьку. Нийзя, папитька сьпить.
Он улыбнулся и пошел прочь с парома, нетвердо ступая босыми ножками. Его белокурые кудряшки умилительно взлетали вверх-вниз при каждом шаге.
– Стреляй, дура, – зашипел Старик.
Но Тася не смогла спустить курок. Он же на Сашка похож. Ее братика, что в харме погиб. Нет, нет, нет. Она не стреляет в детей.
* * *
Малыш ушел. Тася развязала Старика и Артема, к этому времени уже очухавшегося. Хороший все-таки был мужик Карась – бил не сильно. Или у Артема затылок деревянный. В любом случае обошлось. У него немного кружилась голова и слегка мутило, но и это скоро прошло.
Они перенесли Адама на буксир, отвязали плот, предварительно забрав пулеметы, и отплыли от берега. Решили переждать до ночи на плаву. Если полезет кто – будут отстреливаться.
На буксире обнаружилось два не начатых пайка. Наверное, Сизого и Васька. Их разделили на четверых, по-братски.
– Вообще-то мне больше полагается, – мрачно пошутила Тася. – Сегодня всю работу я сделала за вас.
– Ага, отпустила тварь… даже не знаю, что это. Впервые такое вижу, – пробурчал Старик. – Чтобы существо превращалось из одного в другого прямо на глазах…
Он покачал головой.
– На братишку моего похож, – задумчиво сказала Тася.
– А что он говорил? Я ни слова не понял, – спросил Старик.
– Говорил, что нельзя будить папочку, – ответила Тася. – Даже речь как у Сашка. Он тоже «л» и «р» не выговаривал. «Пьяхой», – повторила она.
На глаза у нее предательски навернулись слезы. Надо же, после всего этого кошмара – и слезы.
– У меня вся семья в харме погибла, – сказал Артем и погладил Тасю по волосам. Она вдруг разревелась. Громко, навзрыд.
– Я только что человека убила. И ничего, даже не жалко, – сквозь всхлипы проговорила она. Артем неуклюже обнял ее, стараясь утешить.
Старик тяжело вдохнул.
– Ладно, ребятки. Кончайте это. Не место на Зоне для совести и морали. Убила мразь – город стал чище. И все, баста. Давайте распределим дежурства и поспим, что ли? Завтра снова всю ночь бегать.
– Как только тебя Монах в лагерь допустил? – проворчал Артем. – Без морали и совести нигде нельзя.
* * *
Когда Адам наконец проснулся, ему рассказали все, что он пропустил. Особенно подробно – про Сизого, превратившегося в умилительного малыша, про мяч, качалку и детские игры во дворе.
– Что это за тварь? – спросил у Адама Старик. – Я про такое раньше не слыхал. Не контролер точно. И не эмо-удар. Он ничего от нас не хотел. Просто сделал свое дело и ушел. Я даже не испугался, если честно. Спокойно так все прошло, деловито.
– А что стало с сердцем Карася? – спросила Тася. Несколько секунд представления она пропустила – как раз когда Сизый с окровавленным органом в руках превращался в ребенка.
– Ничего. Перекинул его из руки в руку, как игрушку, и бросил в воду, – ответил Старик. – Мне вот интересно, что означали его слова. «Нельзя будить папочку». Какого папочку и почему нельзя? Чтобы ненароком к этому папе не сунуться, а то не хочется такой же участи.
– У нас только Адам спал, – заметил Артем.
Ангел пожал плечами.
– Я про такое не слышал, – признался он. – Понятия не имею, что все это значит.
Глава 11
Остаток дня прошел спокойно. Те трое бойцов, которых Горелый отправил проверять лес, не вернулись. И других Паромщик не прислал. Видно, был занят: из здания порта то и дело доносились звуки стрельбы. Ночью группа на буксире переплыла Химкинское водохранилище и вышла на Ленинградку чуть южнее пересечения с Флотской улицей.
Дальше пошли быстро и без проблем, но в районе парка Воровского их засек дрон. Пришлось уходить и прятаться в окрестных домах. Адам, изловчившись, набросил на него «сушилку». От одного отвязались, но стало ясно, что в Доме действительно приняли решительные меры. Передвигаться пришлось медленнее и осторожнее.
Странности начались недалеко от Сокола. Шестиэтажное эпатажное стеклянное здание-яйцо на Ленинградке исчезло. То есть оно не разрушилось, иначе вокруг валялись бы обломки. Нет, его просто не было. На карте, которую скачали меньше чем двое суток назад, здание вовсю зеркалило своим синим куполом. А в реальности осталась ровная, гладенькая площадь. И никаких следов «яйца на Соколе».
– Мародеры, – проворчал Старик. – Целое здание умудрились стибрить. У кого-нибудь на даче теперь стоит.
– Неуютно в таком. И зимой холодно, – засомневался Артем.
– Нормально, – уверил его Старик. – Теплицу там устроить – знаешь, какие помидоры растить можно! Эх, сейчас бы помидорку, да с…
Старик замолк на полуслове, потому что сверху на него что-то капнуло. Он посветил вверх и увидел на проводах какую-то ленту, или, скорее, шланг в перетяжках, или… Чуть в стороне лежал труп с разверстым животом. Внутренности отсутствовали. На лице – маска ужаса.
Старик отпрянул в сторону от капающей из кишок жижи. Группа переместилась ближе к домам и затаилась.
– Свежий, – прошептал Старик. – Чем это его так? Может, «фонтан» проглотил?
«Фонтаном» назывался неприметный кустик с синими плодами, похожими на чернику. Съешь ягодку – и взорвешься изнутри. Но чтобы вот так аккуратно кишки вылетели и повисли на проводах – это на «фонтан» не похоже. Нет, он внутренности в кашу превращает, а тут неповрежденный орган висит наподобие связанных за шнурки кроссовок.
Адам просканировал окрестности. Никаких серьезных аномалий и мутантов вокруг не наблюдалось. И кустов «фонтана» тоже не было. Он знаками дал сигнал ждать.
Прошло несколько минут. Ничто не нарушало тишину ночи. Ни криков, ни шагов, ни шорохов. Медленно и осторожно группа двинулась дальше. Оставшиеся четыреста метров до храма преодолевали битый час. По пути наткнулись на еще один свежий труп. Этот был без головы. Адам спиной чувствовал, как боится Тася позади него. Липкий, холодный, разлитый в этой жуткой тишине страх ощущала вся группа. Когда до входа на территорию храма осталось несколько шагов, Адам остановил группу у стены противоположного здания.
Знаками он приказал Старику и Тасе ждать здесь, Артему идти с ним. Тася не согласилась.
– Вместе пойдем, – шепнул ангелу Старик. – С тобой нам безопаснее.
Адам дал группе пять минут выровнять дыхание и унять страх и повел в храм. Дверь в него оказалась открытой. Чтобы она не хлопала, ее подперли камнем. Нет, не камнем. Человеческой головой.
Адам снова остановил группу. Внутренним зрением он просканировал храм еще раз. Схрон находился там, он его видел. Правда, артефакты вынуты из упаковочного ларя и раскиданы – кто-то его разворошил, да так и оставил. Но мутантов внутри не было. Человеческого присутствия, проявляющего себя какими-либо намерениями, чувствами и страхами, – тоже не ощущалось.
