Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
где была его конечная, как блочные дома полностью исчезли и на смену им пришли исключительно деревянные в один, два этажа, зато окруженные палисадниками и огородами.
Дальше он ехал трамваем.
Раскачиваясь на заднем сиденье, Никита думал о том, что вся его жизнь прошла на другом берегу, а здесь его окружал новый мир, во многом неведомый. А ведь в каждом доме, под каждой крышей жили люди, в чем-то другие, отличные от тех, кто жил на другом берегу реки, но все равно люди с теми же страстями и теми же проблемами. И не может быть, чтобы у них не было эксцессов, которые прошли мимо него, ответственного за колонку происшествий и преступлений.
Какое непаханое поле он пропустил!
Или ещё не всё потеряно?
Наконец в трамвае объявили: «Первомайская».
Никита вышел на пустынную улицу, у которой по обе стороны от булыжной мостовой росли развесистые тополя. Рядом с ними протянулись две водосточные канавы, заросшие травой. В середине улицы торчала колонка, в луже от которой пускали кораблики из бумаги двое мальчишек.
Все удобства во дворе — дорисовал общую картину коммунальных услуг новоявленный специалист ЖКХ Никита Хмельнов.
Дом 10 оказался чуть ли не в самом конце улицы.
Этот район был известен как Волоконщики. Его прозвали так по мануфактуре, построенной в конце XIX века, производившей волокно. Вокруг нее постепенно разрастался рабочий поселок. А на другом берегу реки ему навстречу рос город, и так продолжалось до тех пор, пока они не слились в единое административное целое.
Красное здание мануфактуры в два этажа, — равное как минимум трем современным, — до сих пор доминировало над Волоконщиками. Только теперь стекла в окнах в нем были выбиты, крыша продырявлена во многих местах, а едва державшиеся на петлях немногие оставшиеся двери скрипели на ветру. Теперь мануфактура служила местом притяжения для детворы.
Вновь к Никите закралась подленькая мысль: какого черта он приперся сюда и какое ему дело до какого-то Смагина? Но он вспомнил своего начальника, напялившего очки, и решительно вошел во двор.
Он увидел обычную картину для окраины провинциального города: на длинной веревке от забора до забора, подпертой шестом, сохло белье, в песочнице малыш сосредоточенно вел машину через воображаемые барханы, имитируя звук напряженной работы двигателя, рядом с ним девочка раскачивалась на качелях. В дальнем углу двора за покосившимся столом трое, судя по виду пенсионеров, вяло перекидывались в картишки.
От этой картины веяло однообразием и скукой провинциального быта.
Охватив взглядом мизансцену с картежниками, он направился к их столу.
Никита знал, что с этой публикой устанавливать контакт лучше всего через магазин.
— Мужики, не подскажите, где здесь универсам поблизости? — спросил он.
— Эк ты хватанул — универсам, — усмехнулся ближайший к нему картежник, на миг оторвавшись от игры, и бегло осмотрел его с ног до головы. — А если магазин тебе нужен, так как выйдешь со двора, налево и в первый проулок на той стороне. Здесь недалеко.
— Понял. Я мигом.
Магазин не баловал богатством выбора, но всё необходимое в нем было.
Десять минут спустя Никита вернулся к пенсионерам…
— Ну что, мужики, возьмете меня в компанию? — спросил он и почесал затылок, демонстративно подняв руку с пакетом, в котором загадочно просвечивались две бутылки вина. Вино было из недорогих, но и не самый дешевый портвейн. К нему прилагалась пара сырков. Но не на них был сосредоточен взгляд картежников.
— Отчего не взять? Можно, — сказал один из них, зачарованно глядя на пакет.
— Играем на деньги, — буркнул пенсионер в клетчатой рубашке с засученными рукавами, искоса глядя на Никиту.
Он был на полголовы выше остальных, широкий в плечах и скуластый. Судя по решительному тону и по тому, как закивали головами на тонких шеях его приятели, он был здесь за главного.
— Идет. А это мой вступительный взнос, — сказал Никита и поставил на стол первую бутылку емкостью 0,8 местного разлива. Рядом с ней он положил два сырка.
— Вот это дело, — оживились старики. — А то ходят тут разные.
Тут же нашлись стаканы, и пошла игра.
Она прерывалась единственно на то, чтобы принять очередную дозу.
Играли молча и в некоторой степени профессионально, то есть партнеры главного, который банковал, более-менее ловко подыгрывали ему. Общими усилиями они обули Никиту на триста рублей, что не противоречило его планам.
Дальше пенсионеры играть отказались и уставились на него.
Никита достал из сумки вторую бутылку портвейна.
Суровые лица стариков смягчились до умиления.
— Ну это потом, — сказал главный. — А ты, Петька, организуй закусон. И сам знаешь что.
Петькой оказался старичок в потертой кепчонке и с грязноватыми очками на носу.
— Понял, — сказал он и вмиг исчез.
Разговор не завязался. Над столом зависло напряженное ожидание.
Оно разрядилось с приходом Петьки. Он водрузил на стол бутылку водки — ай да старички, подумал Никита — и разложил закусон, до того завернутый в плотную бумагу светло-коричневого цвета. Никита видел ее в магазине. Целая стопа лежала под рукой у продавщицы и, видно, была востребована в полной мере местной общественностью. Закусоном оказалась докторская колбаса, порезанная толстыми кусками, такие же ломти хлеба и зеленый лучок. Все было куплено на проигранные Никитой деньги.
Непочатую бутылку портвейна главный отложил в сторону.
— Это на потом, — сказал он и распечатал бутылку водки.
Про карты все забыли.
После первого же захода по водке за столом установилась дружеская атмосфера и завязался непринужденный разговор.
Никита подкинул тему — семья Смагиных.
Их здесь помнили до сих пор.
— Михална была ничего себе баба.
Так отозвался о матери Смагина пенсионер с белесыми глазами и челкой на лбу, предварительно шмыгнув носом.
— Нормальная, отзывчивая, — дополнил Петька. — Да, Филиппыч? — обратился он к главному.
Филиппыч степенно кивнул головой.
На предмет дать взаймы, догадался Никита.
— А вот муженек у неё был еще та сволочь, — сказал Филиппыч, и оба других пенсионера согласно закивали головами.
— Одно слово: хулиган, — поддакнул Петька.
— Слава богу, отдал концы. И настрадалась от него Михална.
— Так помянем ее добрым словом, — предложил старик с белесыми глазами.
Предложение поддержали единогласно. Выпили за упокой души Михалны.
Общение со стариками проходило без официального представления и знакомства, и это имело свои преимущества — случайно встретились и так же разошлись, как в море корабли. И никто никому ничем не обязан.
«А встретимся на улице, так друг друга не признаем», — подумал Никита.
— А вот за него пить не будем, — решительно заявил Петька. — Хоть он и помер.
— Не будем, — согласились его приятели.
— Кстати, сын недавно последовал его примеру, — сказал Никита.
— Юрка-то? Помер, что ли?
— А
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
