из музыкального автомата в – да что ж такое, черт побери!
Кстати о черте – как говорится, помяни лихо… Ирьиллин появился словно из ниоткуда, как всегда появлялся. Ввалился на задний двор паба с двумя руками, занятыми пивом, глянул на жреца с изумлением и мстительным любопытством.
– Что, не колдуется? – он ровным рядком принялся сгружать бутылки на землю шагах в пяти от друга, но больше смотрел на него самого, чем на свою выпивку. – У потусторонних сил перерыв на обед?
Тогда Лакс окончательно прервался, вытер струйки крови, бежавшие по ладоням, и глянул на него так, словно собирался ударить. А на бутылки – с интересом.
– Еще одно слово, и у них будет перерыв на обед тобой.
В ответ на его колкость воин просто плюхнулся на землю тут же. И Лакс смотрел на него пристально-пристально, щурясь и явно о чем-то раздумывая. Подождал немного – и кашлянул:
– Ирь, слушай…
– Че?
– Не подашь сигарету? – он беспомощно кивнул на свои ладони, перепачканные кровью, землей и еще непонятно чем. Ему было тяжело не отвести взгляд и не выдать свою внезапную задумку раньше времени, но он пока вроде бы справлялся. Должен был справиться ради чистоты эксперимента.
Ирьиллин поднялся, не оперевшись руками для равновесия, и сделал шаг к другу. Потом еще один, на ходу вытащил из кармана пачку – и Лакс затаил дыхание. Что-то зеленоватое сверкнуло под ногами, Ирь сделал еще шаг и, не моргнув и глазом, протянул ему сигареты…
Секунд пять понадобилось жрецу, чтобы осмыслить происходящее и под ехидные смешки воина вынуть себе одну. Это было невероятно – как всегда. Давно пора было привыкнуть, но…
И только закурив, он объяснил другу:
– Ты только что перешел айрбе друад[19] и потенциально мертв, дорогой. Но за помощь спасибо.
Ирь красиво, как порой рисуют в любимых комиксах Рэйчел, подавился пивом.
– Кхе, кхе, кхкхкх, бл*ть!.. Халтурил?
– Напротив, так старался, – настал черед Лакса ухмыляться. – Тебя ж хрен убьешь, шельмец, а мне нужна была энергия смерти, ну я и…
– Ты че, в D&D играешь тут?! – мгновенно взвился воин, да так, что заискрил воздух вокруг. – Или в дебильную старую “Алхимию”! Че, смерть плюс земля равно пиво, которое само приходит из холодильника?! (У Лакса дрожали уголки губ от рвущегося наружу смеха.) Аааа, ты чего ржешь! (Он и правда не выдержал и захрюкал.) Да я тебя сейчас!..
И мистер Айбер, хорошо размахнувшись, со всей дури выплеснул на жреца последний глоток из бутылки – метко, мокро, предельно мстительно.
– Вы открыли новый элемент – злой мертвец! Будешь знать, как убивать меня!
И только тогда, вытерев рукавом лицо и все еще стараясь не прикасаться ни к чему грязными ладонями, Лакс разогнулся и успокоил душивший его последнюю минуту хохот.
– Новый.. элемент добавлен в к-коллекцию, – простонал он, силясь вытереть выступившие от такой встряски слезы. – Повезло же, что ты бессмертный – и вообще, чего таланту пропадать? – он все-таки вытер и пиво, и слезы, пусть и с горем пополам, но все еще посмеивался, наблюдая за другом. – Как по мне, вот теперь все сработало. Наконец-то, а то я колупался битый час, и все без толку.
– Тебе придется придумать очень убедительное оправдание. Ну, давай же, а?
– Это вроде эмейла безголовой ведьме, – Лакс вдруг посерьезнел. – Пока мы гостили у нее в замке, она присматривалась к нам, и вот твой друг передал, что таки присмотрелась в нашу пользу.
– Почему бы не написать реальный эмейл?
– Она же дуллахан, ведьма-всадница и вестник смерти. Мне кажется, так у нас больше шансов попасть в спам.
Ирь сходил за новой бутылкой и содрал с нее крышечку, протянул жрецу, сопроводив жест оскалом с демонстрацией острых мелких клыков. Тот торопливо отхлебнул сразу несколько глотков:
– Да-да, спасибо… О, холодненькое, хорошо!
И, хотя воину было не привыкать, он не мог не поморщиться от могильного привкуса во рту, который – вот спасибо, Лакс – будет держаться до следующего вечера, не меньше. Радовало только, что борода жреца скоро слипнется от пива – да кровавый закат в золотых разводах.
Это был вечер вечеров.
А потом над друзьями вышла алая, совершенно круглая луна.
– О, надо же, сработало, – обронил Ирь, да и только.
Кроме луны, еще кое-что появилось из ночной темноты: блуждающие огоньки, аккуратные, дразняще дрожащие в воздухе, один за другим возникли перед воином и жрецом. Вереницей, явно указывающей путь. Точно того зеленоватого оттенка, как огонь дуллаханов, горящий из самого их сердца. Сперва один, самый яркий, чуть подальше – второй, и третий за ним, почти прозрачный.
Лукавые блуждающие огни любят играть с людьми, любят ту самую тонкую призрачную грань, а после – медленную мучительную смерть. Они одни из самых опасных существ, что можно повстречать в холмах, среди дольменов, скал, руин и трав, но только если их не послал твой друг.
– Передай миледи Рэйчел спасибо при случае, – Лакс выглядел довольным, как объевшийся рыбы кот. – И только попробуй те твои саркастические интонации…
Ирьиллин тут же вскинул руки, сдаваясь, хотя это и не вязалось с его ухмылкой:
– Понял-понял!
Разговор заглох. Поглядывая на лунный блин в небе, друзья молча шли от огонька к огоньку, как по дороге, и луна отражалась в их блестящих глазах.
Потом была дорога по блуждающим огням ночами, чуткий сон днем в ирландском пряном тумане и истории у костра в наступающих сумерках. И снова дорога. Лакс нигде не чувствовал себя настолько дома, как в этих странствиях. Теперь, когда Рэйчел помогала им, и ее колдовская улыбка мерещилась им в сердце бирюзовых огоньков, он даже проникся как-то ее вечностью, жизнью без обозримого конца. Может быть, даже поверил.
В очередной раз разведя огонь и растянувшись возле него прямо на земле, Ирьиллин потянулся с хищной сытой ухмылкой и перекатился на спину. Вытащил из нагрудного кармана три карты Таро – и стал смотреть сквозь них на свет.
– Что думаешь о гаданиях? – зевнул он.
Лакс попытался поскрести подбородок сквозь бороду. (Не получалось).
– После того, как наш путь зависит от ведьмы смерти и предсказаний Оракула, ты решил спросить об этом?
– Ага.
– Ну ты и задница.
– Это я-я-я.
Они одинаково многозначительно помолчали.
– Я хочу идти по картам, – пробормотал Ирьиллин. – Только куда ж мне их засунуть, а?..
Лакс гоготнул, а потом вдруг замер. В его голове всплыл образ, достаточно скандинавский, чтобы оказаться им по пути. Покатал мысль на языке, обдумывая и облекая ее в слова.
– Сирены, – сказал.
– Те рыбины?.. – с его губ едва
