Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
узлов, вооружение: десять 280-мм, двенадцать 150-мм, двенадцать 88-мм пушек и четыре минных аппарата. Водоизмещение легкого крейсера «Бреслау» – пять тысяч шестьсот тонн, скорость хода – двадцать восемь узлов, вооружение: двенадцать 105-мм пушек и два минных аппарата.
После обстрела Севастополя «Гебен» отвернул и ушел с наших минных полей. Как пишет А.Б. Широкорад: «В записях минных станций отмечено, что за время с 6 часов 35 минут до 6 часов 40 минут «Гебен» маневрировал на крепостном заграждении, так как станции определенно отметили в этот период ряд замыканий на двух магистралях, что совпадает с наблюденным путем следования «Гебена», то есть минные заграждения были приведены в боевое положение буквально через несколько секунд, как по ним прошел «Гебен» с миноносцами. Подрыв «Гебена» даже на одной мине неизбежно привел бы к его расстрелу береговыми батареями. Севастопольская крепость одна, без флота, сумела бы уничтожить противника, если бы не преступные действия адмирала Эбергарда».
Ох, уж это русское «если бы»! «Если бы» не отключили минные поля, «если бы» «Гебен» был уничтожен, то расклад сил на Черноморском театре военных действий был бы совершенно другим… Отключение электропитания минных полей, якобы из-за того, что заградитель «Прут» должен прийти в Севастополь, не выдерживает критики, поэтому наглая «прогулка» тяжелого крейсера «Гебен» по русским минным полям вызывала много вопросов тогда, вызывает их и теперь.
Надо пояснить, что перед Севастополем имелось несколько так называемых крепостных минных полей. Эти мины переводились в боевое положение включением электрических цепей с берега. При размыкании цепей мины становились безопасными для кораблей.
Позже мичман Ярышкин, как и весь флот, узнал, что находившийся в дозоре 4-й дивизион эскадренных миноносцев, под командованием капитана 1-го ранга князя Трубецкого, к рассвету подойдя к Севастополю, встретил тяжелый крейсер «Гебен», который, прекратив стрельбу по Севастополю, развернулся на них. В свою очередь, начальник дивизиона решил атаковать «Гебен» и пошел на сближение с германским крейсером, который открыл огонь из противоминной артиллерии по дивизиону миноносцев. Несколько снарядов попали в головной эсминец «Лейтенант Пущин». Снаряды разорвались в носовом помещении, и вода хлынула внутрь миноносца. Миноносец сразу сбавил ход, но продолжал вести дивизион. После этого «Гебен» перенес огонь на появившийся со стороны Балаклавы минный заградитель «Прут». Видя, что положение отчаянное, командир «Прута» решил затопить груженный минами корабль, для чего приказал открыть кингстоны, а команде спасаться на шлюпках. «Прут» тонул медленно, и тогда оставшийся на нем старший офицер Рагузский взорвал дно и погиб вместе с кораблем. Священник иеромонах Антоний, глубокий старик, плававший на «Пруте» много лет, не пожелал его покинуть и в полном облачении благословлял крестом отходящие шлюпки, стоял на палубе погружающегося и объятого пламенем корабля… Тяжелый крейсер «Гебен», получив несколько снарядов от наших береговых батарей, ушел, имея убитых и раненых. На флоте еще долго ходили кривотолки, почему были выключены крепостные минные поля и не было ли тут злого умысла.
На линкоре «Три Святителя» загремели колокола громкого боя, объявляя боевую тревогу. Несколько часов спустя, после того как были разведены пары в котлах, русская эскадра в полном составе снялась с якоря и вышла в море, но быстроходный германский крейсер «Гебен» был уже далеко.
В этот же день вышел приказ по Кавказской армии:
Приказ по Кавказской армии от 16 октября 1914 года
Турки вероломно напали на наши прибрежные города и суда Черноморского флота. Высочайше повелено считать, что Россия в войне с Турцией, войскам вверенной мне Кавказской армии перейти границу и атаковать турок.
Генерал-адъютант Граф Воронцов-Дашков
На телеграмме о начале боевых действий император Николай II написал:
«Поздравляю Черноморский флот с началом военных действий»
На следующий день 17 октября 1914 года император Николай II записал в своем дневнике: «…Имел обычные доклады и принял разных лиц. Представился новый американский посол г-н Мари с членами посольства. …Находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения вчера на Черном море! Только вечером… душа пришла в равновесие!»
В этот же день последовал Высочайший Манифест с объявлением Россией войны Турции.
МАНИФЕСТ
Божиею милостию МЫ НИКОЛАЙ ВТОРОЙ Император и Самодержец Всероссийский, царь Польский, Великий князь Финляндский, и Прочая, и Прочая, и Прочая.
Объявляем всем верным НАШИМ подданным: В безуспешной доселе борьбе с Россией, стремясь всеми способами умножить свои силы, Германия Австро-Венгрия прибегли к помощи Оттоманского Правительства и вовлекли в войну с НАМИ ослепленную ими Турцию. Предводимый Германцами Турецкий флот осмелился вероломно напасть на НАШЕ Черноморское побережье. Немедленно после сего повелели МЫ Российскому Послу в Царьграде, со всеми чинами посольскими и консульскими, оставить пределы Турции.
С полным спокойствием и упованием на помощь Божию примет Россия это новое против нее выступление старого утеснителя христианской веры и всех славянских народов. Не впервые доблестному Русскому оружию одолевать турецкие полчища, – покарает оно и на сей раз дерзкого врага НАШЕЙ Родины. Вместе со всеми народами Русскими МЫ непреклонно верим, что нынешнее безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря.
Дан в Царском Селе, в двадцатый день октября, в лето от Рождества Христова тысяч девятьсот четырнадцатое, Царствования же НАШЕГО во двадцатое.
«Николай»
Посол Турции в Петрограде Фахретдин-бей пытался заручиться обещанием России не посылать свои корабли к турецким берегам в обмен на заверение, что османский флот вообще больше не появится в Черном море. Наш министр иностранных дел Сазонов в ультимативной форме потребовал немедленного удаления всех немцев из турецкой армии и флота в качестве предварительного условия переговоров о компенсации за «вероломное нападение на наши берега и причиненный от этого ущерб».
Великий визирь Саид Халим-паша, председатель менжлиса Халиль-бей и ряд высших офицеров на экстренном заседании военного кабинета 1 ноября 1914 года высказались за аннулирование союза с Германией и за удаление всех германских военных советников. Но немцы пустили в ход неотразимое для турецких правителей оружие – деньги. Кайзер утвердил заем Турции в 100 миллионов франков золотом, причем первые два миллиона тут же были отправлены в Турцию. Против такого аргумента пашам возразить было нечего.
11 ноября 1914 года султан Мехмед V своим фирманом объявил войну России, Англии и Франции.
С этого момента во всех операционных планах Черноморского флота «красной нитью» стало проходить слово «Проливы». Исследователь А.Б. Широкорад в своей работе «Россия и Турция. Анатомия противостояния» пишет: «В ноябре 1914 года вице-директор МИДа Н.А. Базили составил секретную записку «О наших целях в Проливах». Там говорилось: «Стратегическое
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
