недоволен делом Мерцалова?
— Не в восторге, во всяком случае, — присаживаясь на край стола, хмуро замечает Волков. — Откровенно тебе скажу, Михаил Ильич: не ожидал я, что проведешь ты его так грубо. Как же можно было арестовывать Мерцалова, не установив всех его связей?
— Но ведь у нас и без того более чем достаточно доказательств его спекуляции драгоценностями…
— А кому он продал последнюю партию брильянтов? — снова хмурится Волков. — Продал же он, судя по всему, тысяч на четыреста-пятьсот, если не больше.
— При обыске у него было обнаружено семьсот пятьдесят тысяч наличными, — замечает Миронов.
— Вот видишь! И это, может быть, именно та сумма, на которую Мерцалов продал последнюю партию брильянтов. Он явно не успел ни пустить ее в оборот, ни положить на предъявительские счета в сберкассы. Разве ты не понимаешь, что, узнав фамилию человека, купившего у Мерцалова драгоценности на такую сумму, нападем мы на след очень крупного дельца?
— Не считаешь же ты меня совершеннейшим болваном, Василий Андреевич? — обиженно восклицает Миронов. — Сам знаешь, предпринимали мы все возможное, чтобы установить эту таинственную личность. К сожалению, не удалось вот сфотографировать лица его во время тайного свидания с Мерцаловым. Но не все же потеряно. Есть возможность теперь узнать о нем кое-что от самого Мерцалова, хотя он и упорствует пока. Тянуть же с арестом Мерцалова было рискованно. Мы и так взяли его уже в аэропорту.
— А кто допрашивает его?
— Антипов.
— Опять Антипов?
— Да что у тебя за неприязнь такая к этому человеку?
Подполковник не может достаточно убедительно ответить на этот вопрос. Старший лейтенант Антипов давно уже внушает ему чувство, близкое к антипатии своей чрезмерной самоуверенностью. Не любит таких Волков.
"Не очень-то разбираешься ты в людях, Михаил…" — с досадой думает он о Миронове.
А Миронова так и подмывает поговорить с Волковым "начистоту".
— Ты знаешь, Василий Андреевич, я тебя уважаю, — с трудом сдерживая раздражение, произносит он. — Но тебе известно и мое кредо — бесспорные факты. Даже доверие должно быть обоснованным, а тем более — недоверие… А ты слепо не доверяешь Антипову, зато какого-то мальчишку Алехина прочишь мне в помощники. Откуда это недоверие к одному и вера в таланты другого? Интуиция? А где уверенность, что она тебя не подведет?
— Не знаю, что ты имеешь в виду под интуицией, — спокойно замечает Волков, поудобнее устраиваясь в кресле, — а мне лично разбираться в людях помогают тридцать лет моей работы в милиции. Называй это как хочешь, я же считаю это опытом, вернее опытностью.
— Но ведь подводила же тебя эта опытность? Ошибался же ты?..
— Ошибался, — признается Василий Андреевич. — И не раз. Может быть, и теперь ошибаюсь, но, если ты заметил, я никогда ничего не утверждаю до поры до времени… Ну, и хватит об этом. Давай лучше о деле. Допрос Мерцалова — дело серьезное. Ты этого никому не передоверяй.
— Слушаюсь, — холодно отзывается Миронов, хотя и считает, что Антипов мог бы сделать это не хуже, а может быть, даже лучше его. Есть у Антипова, по глубокому убеждению Миронова, какая-то удивительная способность "влезать к людям в душу", добираться до самых сокровенных мыслей.
— Ну, а теперь — по домам! — решительно заключает Волков. — Мы и так слишком засиделись.
На следующее утро, едва подполковник Волков появляется в своем отделе, майор Миронов докладывает ему заметно дрогнувшим голосом:
— Мерцалов скончался от инфаркта, Василий Андреевич…
— Что ты говоришь?! Когда?
— В час ночи.
Значит, не обмануло подполковника предчувствие — не обошлось без сюрприза это дело со спекулянтом брильянтами…
— Срочно разберись во всем и доложи! — приказывает он Миронову. — Не сомневаюсь, что дело тут нечисто.
Майор Миронов тотчас же вызывает своего помощника, старшего лейтенанта Антипова, довольно молодого еще, но уже лысеющего человека. У Антипова растерянный вид. На вопрос Миронова, как все это произошло, он лишь беспомощно разводит руками:
— Кто же его знал, товарищ майор, что он сердечник… У него, оказывается, уже было два инфаркта.
— А кто из наших врачей засвидетельствовал смерть?
— Логинов.
— Попросите его ко мне.
Логинов подтверждает все, что сообщил Антипов. Да, действительно, у Мерцалова уже были два инфаркта, и умер он от третьего. Причина последнего — видимо, потрясение, вызванное арестом. Все как будто бы вполне естественно, однако Миронова это не успокаивает. Ему не нравится, что Антипов заметно нервничает почему-то, а Логинов явно не договаривает чего-то.
— Только ли в аресте причина третьего инфаркта? — пристально глядя в глаза врачу, спрашивает Миронов. — Почему случилось это не в день ареста, а спустя несколько дней?
Логинов недоуменно пожимает плечами:
— Весьма возможно, что было и еще какое-то обстоятельство, потрясшее его сильнее ареста.
— А смерть Мерцалова наступила мгновенно?
— Нет, боюсь, что не мгновенно…
— Как вы думаете, его еще можно было спасти, если бы вовремя была оказана медицинская помощь?
— Или хотя бы оказался под рукой нитроглицерин, — добавляет Логинов.
— А его тоже не было?
— Да, не было. И это очень странно. У человека, перенесшего два инфаркта, не могло не быть при себе валидола и нитроглицерина.
Миронов переводит взгляд на Антипова. Старший лейтенант заметно бледнеет. На лбу его выступает испарина. Не ожидая нового вопроса, он произносит скороговоркой:
— Возможно, при обыске у него отобрали все это.
— А вы даже не поинтересовались, что именно у него отобрали?
— Я интересовался главным образом документами, записными книжками и записками. Но были, кажется, и какие-то лекарства…
— А он разве не протестовал, когда отбирали у него валидол и нитроглицерин? — интересуется Логинов.
— Он протестовал по поводу каждой отобранной у него бумажки, — уже несколько успокоившись, отвечает Антипов. — А лекарства я тоже не мог ему оставить — я ведь не врач. Мало ли что могло быть среди этих лекарств. В пробирке с нитроглицерином мог оказаться и цианистый калий.
— Почему же вы мне не доложили об этом? — спрашивает Миронов, в упор глядя в серые глаза Антипова.
— В этом я действительно виноват, товарищ майор, — спокойно выдерживая взгляд Миронова, отвечает Антипов. — Этого я не сделал. Не хотел вас беспокоить по пустякам.
"Как он может так хладнокровно говорить об этом? — теперь уже с неприязнью думает об Антипове Миронов. — Ох, кажется, и на этот раз не подвела Волкова его интуиция…"
— Кто дежурил по отделу в эту ночь? — хмуро спрашивает он Антипова.
— Лейтенант Алехин.
— Вызовите его ко мне и можете быть свободны.
Лейтенант Алехин недавно в отделе Волкова. Всего два месяца. Он в ОБХСС — прямо из милицейской школы. Подтянут, как хорошо вышколенный курсант военного училища. Невысок ростом, широкоплеч. Похоже, что занимается спортом.
