Боунс медленно повернула голову к Гарри и застыла с открытым ртом, не в силах вымолвить: «Нет, ну ты видел?!» Мистер Браун опомнился быстрее: он ободряюще потрепал мальчишек по волосам, восхищаясь воистину ослепительным сиянием красных ушей. Пока эффект от близкого общения с лестницей не прошел, он предложил детям поиграть в индейцев, назначив Августа Вождем Большое Ухо. Как только племя краснокожих скрылось в спальнях в поисках перьев, Гарри повернулся к Боунс, пожал плечами и спокойно сказал:
— Я всегда говорил, что эльфийская магия — это страшная сила! — припомнив, как Добби подставил его с именинным пирогом Дадли, он добавил: — Правда, мне ещё никто не верил.
* * *
Вечером, когда дом опустел, игрушки заняли свои места в ящиках и на полках, а Сьюзен давно поднялась наверх, Гарри дернул свою сумку за ручки и с трудом смог оторвать ее от пола.
— Гибси! — в сердцах рявкнул он куда-то в направлении чулана. Хотя Гарри никогда не встречал там никаких следов проживания маленького помощника, ему почему-то казалось, что Гибси должна жить именно там. — Мне не нужно столько еды!
Домовик возникла из теней коридора прямо перед ним, смиренно прядая большими ушами и теребя оборку наволочки, служившей ей одеждой.
— Это в последний раз, сэр! — смущенно пискнула она. — Больше Гибси не будет вам готовить!
— Хорошо бы… — проворчал Гарри, с трудом вскинул сумку на плечи и направился к двери. Хотя за оградой его больше не караулили призраки прошлого, на всякий случай он взял привычку оглядываться по сторонам, прежде чем шагнуть за калитку. Трансгрессировал он прямо на крыльцо своего дома, суматошный день сильно измотал его, и тратить лишние силы на вечернюю прогулку Гарри не стал. Он толкнул дверь, переступил порог, бросил сумку на пол и замер у входа.
Если бы не знакомые вещи, Гарри и вовсе решил бы, что ошибся адресом и это не тот дом, что он покинул с утра. То ли вечерний свет по-другому преломлялся, проходя сквозь оконные стекла, то ли холодная звенящая тишина, что много лет встречала его у порога, вдруг перешла в другую, более нежную тональность, то ли запах дерева и камня приобрел особенные ноты…
Гарри нахмурился и тихонько прикрыл за собой дверь. Взгляд скользил по комнате в поисках чего-то, что могло бы объяснить неуловимые изменения, но вещи лежали на своих местах точно там, где он оставил их утром. Осмотрев комнату, он снова обернулся к двери и почти на минуту забыл как дышать.
Метла.
В углу около двери стояла спортивная метла. «Нимбус» последней модели, если быть точным. По древку метлы вилась замысловатая гравировка, но тратить время на то, чтобы разобрать имя владельца, никакой необходимости не было.
* * *
Из гостиной послышался шорох бумаги и приглушенный женский смех. Стараясь не шуметь, Гарри пробирался через коридор. Он был уверен, что бешеный стук его сердца слышен даже в пустых комнатах второго этажа.
Джинни сидела за его рабочим столом, подогнув под себя правую ногу, и читала письма, которые он не отправлял. Верхний ящик стола, где они хранились, был открыт и практически пуст, исписанные листы ровным слоем покрывали стол и пространство на два метра вокруг. Гарри и не думал, что писем накопилось так много, но в течение прошедших семи лет он каждую неделю исправно добавлял к этой стопке несколько листов. Судя по рисунку на листе, который сейчас держала Джинни, она как раз дочитала до появления в детском саду второго мистера Поттера. Рисунок живописно изображал все, что Гарри хотел сделать с куклой, но не мог, поскольку она являлась собственностью Сьюзен.
Гарри прислонился плечом к дверному косяку и закусил губу, чтобы не выдать свое присутствие случайным словом. Бледная, со спутанными рыжими волосами, Джинни выглядела измотанной. Неудивительно — чтобы взять Кубок, сборная Англии должна была тренироваться день и ночь. Победа в чемпионате мира ни на кого не сваливается просто так…
Джинни снова тихо засмеялась, рука ее дрогнула, еще один лист упал на пол рядом с кожаными наручами — обязательной частью обмундирования ловца.
Гарри с трудом заставил себя перестать любоваться своей девушкой и задуматься над тем, что она здесь делает. Время еще не вышло, он знал это, потому что считал дни до ее возвращения. И если она действительно вернулась навсегда, то почему одета в спортивную форму? И почему из вещей при ней только метла? Какая уважающая себя ведьма отправится в новый дом без хотя бы одного безразмерного чемодана?
И наконец самый главный вопрос: какого черта он стоит как вкопанный и изводит себя подозрениями вместо того, чтобы просто подойти к ней?
— Добро пожаловать домой, — сипло проговорил Гарри, но все же не сдвинулся с места. Ему нужно было сказать ей так много, что слова застревали в горле, в ожесточенной схватке борясь за право быть озвученными в числе первых.
Джинни встрепенулась, вскочила со стула и замерла, уставившись на Гарри так, словно ожидала от него как минимум непростительного проклятья. Со смешанными чувствами он проводил взглядом последний лист письма, по ломаной траектории планирующий на пол, чтобы присоединиться к десяткам своих собратьев. Видеть на полу ворох бумаг было одновременно и грустно, и радостно, ведь он писал их для того, чтобы однажды она их прочла. Откровенно говоря, все в этом доме было сделано для нее.
Гарри прочистил горло и добавил:
— Не ждал тебя так рано.
Теперь, когда она смотрела прямо на него, Гарри видел, как она изменилась — это была все та же и в то же время совсем другая Джинни. Прошло семь лет, кто знает, что за женщина теперь носит это имя? Она нервно сглотнула, за отворотом мантии сильнее обозначились тонкие ключицы. Все это вкупе с резкими движениями и явной настороженностью придавало ей сходство с птицей. Наверное, не стоило этому удивляться: последние несколько лет в воздухе она проводила больше времени, чем на земле.
— Сборная досрочно разрывает контракт, — наконец произнесла она.
— Что? — Гарри опешил. Это не могло быть правдой, не в свете последних событий! Даже от всей остальной команды избавиться выгоднее, чем от победоносного ловца! — Ты приносила им миллионы!
— У них нет выбора, — в тщательно сдерживаемой улыбке промелькнула злость, — я сломала два ребра нашему загонщику. Это классифицируется как преднамеренное вредительство.
— Он настолько плохо играл?
Лицо Джинни вдруг разгладилось, напряженные
