но к нему отсылает неопределенное животное (другие исследователи называли его то химерой, то Львом святого Марка) над далекой башней. Прячущаяся в расщелине внизу картины змея – это одна из хранительниц логова дракона (но они появляются только в той версии легенды, где спасенная женщина – это мать святого Феодора, то есть она без ребенка). Развалины со сломанными колоннами – это остатки храма, сожженного святым Феодором; город – это Евхаит-Теодорополис; купол на заднем плане обозначает церковь Святого Феодора в Евхаите, чей вид вдохновлен церковью Сан-Сальваторе в Венеции, которая была восстановлена как раз в эти годы (после 1506 года). Молния и буря, как таковые отсутствующие в легенде (если только не предположить, что они воплощают «облако света» архангела), отсылают скорее к власти святого Феодора над грозами и бурями.
Преимущество этой интерпретации в том, что она «не оставляет ничего за пределами» выдвинутого объяснения и предлагает непосредственные связи с венецианской действительностью (святой Феодор – бывший покровитель города; церковь Сан-Сальваторе, где хранились его мощи, была восстановлена в эти годы). Однако сама де Груммонд много раз замечала, что картина Джорджоне не может рассматриваться как иллюстрация легенды о святом Феодоре: отсутствие дракона и привычных воинских атрибутов святого лишают сцену всякого повествовательного характера. Как следствие, де Груммонд прибегает к категории «атрибутов святого Феодора», чтобы объяснить «монтаж» «Грозы». Пребывающий в состоянии покоя после победы над драконом святой опирается на копье (которое, однако, не изображено как копье); рядом с ним женщина и ребенок, которых он спас от чудовища, а также змея, охранявшая страшное логово; вдалеке виден дракон (?), на которого намекает украшение башни. Помимо этих элементов, непосредственно связанных с рассказом, на картине присутствуют так называемые «атрибуты» святого, отсылки к его последующей истории: пожар в языческом храме, церковь, где находилось его тело после смерти, Венеция, ставшая последним пристанищем драгоценных мощей. Наверху еще один «атрибут» – молния, напоминающая о мольбах, которые в византийском мире адресовали святому Феодору, повелителю гроз. От неподвижной фигуры святого в разные стороны расходятся его «атрибуты», заполняя собой заколдованный пейзаж: они застыли вокруг него, словно приношения вокруг алтаря.
Самая большая проблема этой необыкновенно ученой интерпретации заключается в хрупком равновесии повествования легенды, которая дала название статье де Груммонд, и не-повествовательного представления атрибутов святого. Трудно, даже невозможно привести примеры интерпретации, построенной на подобном равновесии рассказа, представленного соединением разновременных сцен, и набора атрибутов, среди которых при этом самые канонические – дракон и предметы, характеризующие святого Феодора как воина, – отсутствуют. В поисках возможных параллелей и доказательств де Груммонд обращается к двум картинам, на которые тремя годами раньше указывал Винд, считая, что они изображают Мужество и Милосердие (ил. 23, 24). Дух Джорджоне настолько очевиден в этих полотнах, что можно даже дойти до утверждения, что именно «Гроза» лежит в основе их композиции. Однако и Винд, и де Груммонд ошибаются, пытаясь найти в этих картинах доказательства собственных гипотез. Оба изображения можно интерпретировать чрезвычайно широко (неслучайно эти два исследователя смогли использовать их, доказывая противоположные версии). Их композиция настолько различна, прежде всего, из-за отсутствия молнии, что в обоих случаях речь может идти о вариациях на тему «Грозы», но не о воспроизведении образца. Кроме того, женщина с ребенком на картине из Филадельфии (ил. 24) не является ни аллегорией Милосердия, ни вдовой, которую спас святой Феодор: лавровые ветви, взбирающиеся по стволу дерева с густой листвой за спиной женщины, скорее, сближают ее с «Лаурой» Джорджоне из венского Музея истории искусств[156] (ил. 25) и таким образом заставляют думать о супружеской верности. Раз дракона нет и на этой картине, значит, речь идет не о легенде о святом Феодоре. И более того, если дракон и правда не столь важен для пересказа легенды в «Грозе», зачем искать его маловероятное присутствие в тенях на далекой башне? Зачем затруднять понимание сюжета, опуская эту деталь? Или же действительно, как утверждает де Груммонд, «Грозу» надо читать не как отдельную картину, но как часть утраченной пределлы алтарной картины, на которой торжествующий святой Феодор был изображен рядом с мертвым драконом с оружием в руках?[157]
На страницах ежедневной газеты La Nazione от 14 сентября 1976 года Алессандро Парронки попытался предложить «Новую гипотезу сюжета шедевра Джорджоне: „Гроза“ или „Даная на Серифосе“». Миф известен: Зевс в виде золотого дождя проникает в лоно Данаи, заключенной под стражу собственным отцом. Когда Даная производит на свет Персея, отец закрывает обоих в ящик и бросает его в море. Ящик прибивает волнами к острову Серифос, где рыбак спасает Данаю и ее сына.
По мнению Парронки, «Гроза» могла быть картиной, которую описывает Помпонио Гаурико (не указывая ее автора) как изображающую Данаю. «При взгляде спереди зрителю представала жаждущая молодая девушка в состоянии изумления. При взгляде наверх можно предположить, что там находится Зевс, готовый спуститься с облаков в обличье дождя. Внизу можно видеть землю, чудесным образом покрытую золотым градом». «Солдат» с картины Джорджоне в этом случае мог бы быть пастухом с острова Серифос, который спасает Данаю. Но описанная Гаурико картина является не «Данаей на Серифосе», но «Зевсом, спускающимся к Данае в виде золотого дождя»: в этом сюжете нет ни серифосского пастуха, ни маленького Персея. Сюжет же «Данаи на Серифосе», который предполагает изображение пастуха и Персея, исключает золотой дождь и, следовательно, делает нерелевантным описание Гаурико.
После того как мы перечислили множество интерпретаций этой картины, не кажется удивительным, что небо «Грозы» окрасилось в розовый цвет в «психологических» тестах на страницах «женских» журналов. Репродукция в журнале Grazia от 14 ноября 1976 года напечатана зеркально, но страница говорит сама за себя (ил. 26): в основе лежит не трудность правильного понимания картины, а тщетность поисков интерпретации, убежденность в том, что правильного толкования нет (и не может быть). В результате попытка интерпретировать «Грозу» превращается в игру.
Играйте с Grazia
Что вы видите в «Грозе»?..
Перед вами фотография прославленного шедевра – это «Гроза», самая известная работа одного из величайших живописцев венецианской школы, Джорджоне. Это еще одна увлекательная загадка в истории искусства, ведь никто не знает наверняка, что именно хотел сказать Джорджоне своей картиной. Искусствоведы выдвинули сотни теорий о ее таинственном сюжете, не придя к однозначному выводу. Мы составили тест по мотивам этого шедевра: ваша задача – выбрать одно из четырех толкований картины, приведенных ниже. Что вы видите в «Грозе»? Ответ позволит вам раскрыть потаенные глубины собственной личности: выбрав вариант ответа, загляните в перевернутый текст внизу страницы и узнайте, что ваш выбор может поведать о вас.
Четыре толкования: выберите одно
1. Бедная женщина, застигнутая врасплох едва отгремевшей сильной грозой, тщетно прячется среди кустов на берегу ручья, кормя грудью голодного младенца. Солдат-наемник, случайно проходя мимо, замечает женщину. Он пристально смотрит на нее, планируя напасть и взять ее силой.
2. Дерзкая цыганка с младенцем на руках пытается смутить наготой застенчивого молодого солдата, который охраняет деревню. Она хочет отвлечь его внимание, чтобы ее друзья-воры могли прокрасться к жилищам. Приближается сильная гроза.
3. Прогуливаясь по сельской местности, королева садится под дерево, чтобы покормить будущего наследника престола. Ее царственный супруг с нежностью наблюдает за женой и сыном, в то время как на горизонте собирается грозная буря.
4. Все элементы картины (обнаженная женщина, ребенок, молодой человек, ручей, руины, городские стены, деревья и грозовое небо) вместе составляют образ природы и жизни, наполненный символами любви, молодости, скоротечности времени, рушащейся славы человечества, в то время как проблемы настоящего (их символизируют мрачные облака) тяготеют над будущим.
Объяснения
1. Если вы выбрали первое толкование, о бедной женщине, испуганной грозой, вы явно не стремитесь встретиться с реальностью лицом к лицу. Иногда вы инстинктивно жалеете себя, как правило, без всяких оснований. Глубоко внутри вы скрываете подавленное желание уязвить других, но это чувство не находит выхода.
2. Выбор второго варианта,
