Лежа на койке, прикрыл лицо детективом, словно спрятался от мыслей, от серого потолка в паутине трещин, от давящей на психику ограниченности пространства, от больных в коридоре и особенно от старика-инвалида, преследующего взглядом. Внезапно Антон понял, что не может вспомнить, какого цвета у инвалида глаза. Взгляд помнит, а цвет глаз — нет.
«Сдались они мне, чтобы знать их цвет! Нервы ни к черту!»
В дверь постучали, и она тут же широко распахнулась, пропуская Верунчика. Девушка энергично вошла, чмокнула в губы принявшего сидячее положение Антона, повесила на вешалку дубленку. В сапогах на высоченных каблуках-шпильках, в короткой шерстяной кофточке салатового цвета, расстегнутой на три верхние пуговицы, информирующей, что с грудью у нее все в порядке, и подчеркивающей узкую талию, в коротенькой, расширенной книзу темной юбке, обтягивающей округлые бедра, она выглядела богиней соблазна. Ее длинные темные волосы, собранные в фантастическую ракушку, чудесно гармонировали со слегка продолговатым личиком, с остатками египетского загара, озорно блестевшими громадными глазищами цвета небесной выси и свеженарисованными итальянской помадой сочными губами. Она была красива, сексапильна и явно успешна в жизни.
— На что и на кого будем жаловаться? — весело спросила она и начала доставать из сумки мандарины-апельсины, пакет с апельсиновым соком.
— На недостаток внимания со стороны сексуальных особ, которые за работой забывают о бедных, несчастных больных.
— Антоша, не будь букой — на работе цейтнот. Сегодня еле вырвалась. Со следующей недели…
— На следующей неделе думаю покинуть это гостеприимное учреждение.
— Это класс! А то я так соскучилась по тебе… Да и выбрал ты себе больницу — надо ехать через весь город, а везде такие пробки… Таксисты просто звери — гонят бешеные цены!
— Ладно, можешь больше не приезжать.
— Не обижайся, правду говорю — на работе цейтнот! Начальство зверствует, а поздно вечером уже нет сил тащиться в такую даль. Но я придумала, как не оставить тебя без внимания! Моя подружка Светка живет не так далеко от тебя. Ты ее прекрасно знаешь. Она завтра к тебе придет, обещала принести из дому что-то вкусненькое, собственноручно приготовленное.
— Ты сама как пирожное, очень вкусное! — Антон потянулся к ней, его руки по-хозяйски прошлись по телу. Девушка тихо ойкнула и поинтересовалась:
— А ты что — сам в этих палатах?
— С сегодняшнего дня сам. Сосед выписался, — подсаживаясь ближе к девушке, сказал Антон.
— Не надо, кто-то может войти… Дверь открыта!
— А мы ее закроем! — Антон быстро поднялся и повернул ключ в замочной скважине. Так же быстро вернулся, обнял девушку.
— Я по тебе очень соскучился! — прошептал он, а руки уже ласкали ее тело.
Она слабо сопротивлялась, шепча:
— Я тоже соскучилась… Но ты с ума сошел! Здесь не место, я боюсь…
Но чем напористее он был в своих действиях, тем слабее она сопротивлялась, ее дыхание стало прерывистым, глаза полузакрылись.
— Я тоже сошла с ума! Соскучилась… Я хочу тебя!
Возьми меня! — И она стала помогать освобождать себя от одежды. — Бери меня, бери!
Тут Антон, к своему ужасу, почувствовал, что не готов. Мгновение назад был готов, а теперь нет.
— Что ты медлишь? Возьми меня! Возьми! — настоятельно требовала девушка, дрожа всем телом от возбуждения.
— Я… не могу… Наверное, ты права — не та обстановка!
— Ты, с ума сошел! Завел меня, и теперь — ничего?
— Извини, по-моему, глаза у инвалида нехорошие. Сглазил он меня.
— Извини? Какой инвалид? Ты понимаешь, что меня завел и теперь бросаешь? Может, это ты сам инвалид?
— Ты что…
— Я что… Это ты — что!
— Но я ничего не могу с этим поделать. Давай помогу одеться…
Минут через пятнадцать она почти пришла в себя. Девушка сидела на его кровати, он — на койке напротив, грустно смотрел на нее и не знал, что сказать. Она сжалилась и заговорила первой:
— Может, это лекарства, которые ты принимаешь… влияют… Но это пройдет… Должно пройти.
— Молодец, заметила, что я болен… — горько и иронично произнес он. — Но ты права — я выздоровею, обязательно выздоровею.
— Конечно, ведь ты не импотент! — почти весело сказала девушка.
Но лучше бы она промолчала… Кровь бросилась Антону в голову, он задрожал мелкой дрожью, глаза стали безумными — он вспомнил ту ночь, в другой больнице, с другой женщиной, и это страшное слово — импотент!
— Что с тобой? — испугалась Верунчик. — Тебе плохо?
— Мне хорошо! Уходи! Мне надо побыть одному!
— Я что-то не так сказала?
— Нет, все в порядке. Мне надо на укол — видишь, дрожу, реакция такая!
— А-а, понятно… А то я уже подумала.. — Ладно, я пошла — завтра пришлю Светку. Будь умненьким, благоразумненьким, хорошо себя веди, к медсестрам… Пока, бай-бай! — Она слегка чмокнула его в неживые губы и выскочила из комнаты, успешно справившись с замком.
Антон свалился на постель, прикрыл глаза детективом и затих.
Через час он вышел из палаты. Инвалид лежал на койке, устремив взгляд в потолок, никак не реагируя на его появление. Антон минуту постоял, наблюдая за ним, — тот оставался в той же позе. Но когда Антон пошел по коридору, физически ощутил его взгляд, однако не стал оборачиваться.
Он нашел дежурного врача, который смотрел старенький телевизор в ординаторской.
— Что у вас? Кому плохо? — спросил врач, с сожалением оторвавшись от импортного «ужастика».
— Вы знаете, сегодня мой сосед по палате выписался, и я остался один. Заплатил за обе койки.
— Да, и что? — Врач с недоумением посмотрел на больного.
— Я хочу, чтобы на освободившуюся койку перевели инвалида, который сейчас лежит напротив двери в мою палату.
— Зачем вам это надо? Вы ведь заплатили за то, чтобы вам никто не мешал.
— Я заплатил за койку, а будет она свободна или кто-нибудь будет на ней лежать, — это мое дело.
— Хорошо, делайте как хотите. А я зачем вам нужен?
— Я знаю этот тип людей, к которому принадлежит инвалид. Он расценит это как милостыню с моей стороны…
— Не милостыню, а добрый поступок.
— Узнав о моей доброй воле и о деньгах, которые плачу за койку, он откажется переходить. Естественнее будет выглядеть, если вы направите к нему медсестру, она скажет, что его переводят ко мне в палату по распоряжению заведующего отделением.
— Хорошо. Помогу вам, но, по-моему, вы все усложняете. Ну, дело ваше. Идите в палату, я подойду с медсестрой.
Через час удивленный инвалид оказался в палате рядом с Антоном. Вблизи Антон рассмотрел глаза инвалида — ничего особенного, они были серого цвета и уж никак не черные.
