Дорогие кроссовки, спортивный костюм, чемоданчик фельдшера в левой руке, электрошокер в правой, ежик тусклых седеющих волос, сутулая тщедушная фигура и бархатный голос, произнесший: «Доброе утро, девочки. Как спалось?». Именно таким я первый раз увидела этого доктора.
Наш личный врачеватель остановился у подножья лестницы, поставив на пол ярко оранжевый чемоданчик и в тот же момент подопытные девочки, словно по команде, поднялись на ноги и, поворачиваясь лицом к стене, соединили руки за спиной. А предусмотрительный Валерий Михайлович неторопливо сковал их наручниками, висевшими чуть ранее у него на поясе, и только после этого, прицепив электрошокер на пояс, приступил к утреннему осмотру. Его тонкие длинные пальцы неторопливо и очень аккуратно прикасались к лицам его пациенток, меняя повязки, а чудесный голос ласково и настойчиво требовал послушания и подчинения, обещая скорое заживление швов и облегчение боли. Закончив с ними, он повернулся в мою сторону. Его слова: «Так… Кто у нас тут? Будем знакомиться?» — прозвучали для меня как команда к действию. Уж припадочную я ему изобразить точно смогу. А с припадочных, да еще и калечных какой спрос? Потому резко вскочив на ноги, и быстро повернувшись в противоположную от него строну, я постаралась стремительно «просочиться» через стену. Так как волшебником я не была, то естественно со всей дури вляпалась в нее и сползла вниз уже без сознания, ну или почти без сознания, но в глазах у меня от боли точно потемнело, хотя это не помешало мне расслышать искренне изумление в следующих словах доктора.
— Господи! Дура что ли? Вот так купишь товар, а он бракованный и что самое обидно ни сдать, ни обменять…
Тонкие, холодные пальцы, удерживая мою голову за подбородок, повернули ее несколько раз туда-сюда, видимо внимательно рассматривая, затем прошлись по телу, ощупывая, трогая и нажимая.
— И зачем ты мне? — вопрос прозвучал как музыка.
Чем дольше он будет искать ответ на него, тем больше времени у меня будет для того, чтобы попытаться найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Еще через пару минут больной на голову эскулап убрался, на работу, видимо, опаздывал, а верная Лота приступила к раздаче пайков на сегодня. Как? Очень просто. С помощью все той же веревки, крюка и чистого ведра каждой из нас раздали по двухлитровой бутылке воды, полбулки хлеба, вареной картофелине в мундире и нескольких кусочков сала.
— Ты смотри все сразу не сожри, — предостерегла меня Настя, когда я начала отламывать от хлеба маленькие кусочки.
— Это нам на весь день, — Пояснила Ксения и добавила: — Больше сегодня никто не придет, если, конечно, хозяину секса не захочется.
А Светлана поинтересовалась.
— Со стеной зачем целоваться полезла? Ты же вроде ночью вполне себе адекватная была?
Не зная ничего о том, какие именно отношения связывают моих соседок с их мучителем, я решила держать свои выводы, желания и мысли при себе, а потому ответила на ее вопрос одним словом:
— Испугалась, — а потом задала все таки вопросы которые уже измучили мою дурную побитую голову. — Девочки, скажите… Лота эта всегда в присутствии доктора еду раздает и помои убирает при помощи этой веревки? Он ведь сегодня, пока она это делала, рядом с ней стоял. Нашептывал ей там что-то.
— Нет, — начала отвечать на мои вопросы Настя. — Он бывает и не приходит несколько дней подряд. Она тогда и лестницу не спускает и сама никогда вниз не спускается.
— А если за эту веревку дернуть? Она же за нее держится. Свалить ее к нам сюда, а потом закинуть крюк наверх, чтобы зацепился и по веревке этой наверх выбраться?
— Вот ты дура. Во-первых, веревка другим концом к чему-то наверху привязана и Лотка за нее не крепко держится. Была тут одна, Светка рассказывала, дернула. Так та не только не упала, а еще и хозяину нажаловалась. Больше дураков не было. А во-вторых, ты же на цепи сидишь. Дергай не дергай, а вылезти отсюда все равно не сможешь. Да и Лотка не будет дожидаться тебя там с цветами и оркестром.
— А Лота, она кто? С ней нельзя договориться?
— Нельзя. Она раньше на нашем месте вроде была, крыша у нее на одну сторону и поехала. Теперь за своего хозяина она нам глотки зубами перегрызет. Нет от сюда выхода. Успокойся. И заткнись уже, а то Светка наслушается и опять выть начнет.
Больше в этот день мы не разговаривали.
«Светило медицинской науки» не навещало нас следующие пять дней после этого. И каждый день был, по моим ощущениям, длиннее предыдущего. И если мои «боевые» ранения неплохо заживали, то у моих соседок дело обстояло с точностью наоборот. На третий день нашего междусобойчика девчонки начали тихонько постанывать, а к концу пятого уже выли от боли. Воспалились не обработанные вовремя швы, а это значит, помочь мне в выполнении возникшего в моей голове плана они сейчас точно не могли. Придется импровизировать. После такого наплевательского лечения, работы у этого маньяка прибавилось, а значит, шанс у меня будет. Некоторые швы у его пациенток наверняка вскрывать придется, а это значит что? Это значит, у него в чемоданчике будет скальпель и ножницы.
Беспрерывный скулеж и вой позволил мне, почти не скрываясь, заняться наконец-то своей цепью. Широкий наручник, обхватывающий мою щиколотку, был крепким, а замок, удерживающий его закрытым, примитивным, но в отсутствии ключа или отмычки вполне себе надежным. Вот только у меня была возможность его открыть. Матвей в свое время вбивал в меня воровскую науку с кровью, а потому до сих пор в любой моей обуви, даже в домашних тапочках, были элементы украшения готовые послужить мне в качестве отмычки. В этих кроссовках они тоже были. А еще я все-таки надеясь на помощь моих соседок.
Сломанные ногти не помешали мне подцепить одну из маленьких металлических петелек, украшающих мою «эксклюзивную» обувь, и вытащить упругую прочную проволочку. Задать ей нужную форму я смогла без особого труда. На сам замок времени тоже ушло не много, а вот на принятие решения, обдумывание и планирование моих действий, остаток вечера и часть ночи.
Утро я встретила сидя на матрасе и цепь по прежнему украшала мою изящную ножку, стирая в кровь нежную кожу под наручником. Отмычка была спрятана под краем матраса, прилегавшем к стене.
Загорелась под потолком лампочка-прожектор, загремела откидная, крышка. В этот раз вместо веревки с крюком сверху начала опускаться лестница и уже через пару минут в подвал резво, по-молодецки, спустился наш хозяин. Его изумительной красоты голос зазвучал, словно самая великолепная музыка, лаская слух:
— Девочки, девочки мои… Что же это вы расклеились тут без меня? Стоило мне ненадолго задержаться, и вы без моего внимания уже даже выть принялись. Лола мне жаловалась. Нехорошо. Поднимайтесь красавицы мои. Ручки давайте. Вот так. Умнички, умнички… Сейчас посмотрю, обработаю, что распорю, что подштопаю. Таблеточку дам, а может и приласкаю кого. Как тут наша младшенькая — новенькая поживает? Я наконец-то решил, что я с ней делать буду, — все это он проговаривал, стоя спиной ко мне. — Она мелкая. Грудь маленькая, попа тоже вот… Не фонтан. Но я, Кушнаковский Валерий Михайлович, сделаю её красоткой. Мне удалось достать импланты. Качество, конечно, дрянь, но я уверен, у меня все получится. Сделаю из страшилки красавицу.
