такой искушённый человек как Сорвенгер смог проникнуться второсортной, по словам Тейлора, книгой.
– Всё это очень странно, – подытожил Юлиан.
– Не ищите везде скрытых знаков и посланий, герр Мерлин, – сказал Тейлор. – Жизнь куда проще, чем вы думаете. Зачастую, всё что вам кажется необыкновенным, оказывается самым банальным. Вас может ожидать разочарование.
– Хорошо. Я постараюсь не думать об этом.
В скором времени поезд начал замедлять своё движение, и спустя несколько минут полностью остановился. Юлиан протёр запотевшее в окно, и оно открыло ему панораму железнодорожного вокзала Свайзлаутерна.
На перрон падали крупные хлопья пушистого снега. Он едва ли не полностью покрыл неприкрытую голову Юлиана и воротник его пальто, а так же смог проскочить внутрь сквозь шарф. Юлиан ощутил прохладу в районе лопаток.
– Не Лондон, конечно, – посетовал мистер Тейлор. – Но что имеем, тому и рады.
Он отряхнул свой чемодан.
– Здесь в сто раз лучше, чем в мерзком Лондоне, – ответил Юлиан.
Лиам Тейлор улыбнулся и похлопал юношу по плечу.
– Такси ждёт, – сказал он. – Едем в академию.
Юлиан коротко кивнул.
Должен ли он был ощутить чувство ностальгии из-за возвращения в то место, что недавно покинул? Юлиан не знал. Не знал и Тейлор, потому оставалось лишь додумывать самому.
Ностальгию ощущают тогда, когда скучают по каким-то местам, людям или событиям, но не тогда, когда возвращаются. Юлиан же был уверен, что именно ностальгию сейчас он и должен ощущать.
Он отряхнул снежные ботинки и уселся на заднее сиденье старого чёрного автомобиля.
Это не отнять ни у Лондона, ни у Свайзлаутерна – абсолютно все таксисты водили чёрные и неприметные машины, будто другие были под строжайшим запретом.
Всю дорогу до Академии Юлиана преследовали знакомые места. Он наткнулся и на цветочный магазин «Прелести Анны», и на пепелище дома Золецкого, и на злосчастное депо. Каждое из этих мест отправляло его в прошлое и било по самому больному месту.
Повезло, что по пути им не встретились ни особняк Ривальды, ни дом Лютнеров. Юлиан знал, что не выдержал бы и пустил слезу. Увы, он пока не готов к этому.
Такси остановилось, не доезжая до академии.
– Ваша дорога окончена, герр Мерлин, – сообщил спереди мистер Тейлор.
Юлиан думал, что у машины спустило колесо.
– Мы приехали в общежитие вашего факультета, – преподаватель показал пальцем в сторону высокого кирпичного здания. – Дела в академии решим завтра.
Юлиан замялся.
– До свидания, мистер Тейлор?
– Это вопрос?
– Я имел в виду… Я один? Вы не пойдёте со мной?
Юлиан не видел лица Тейлора, но знал, что прямо сейчас он улыбается.
– Мне незачем. Встретимся утром в академии.
Юлиан кивнул и открыл дверь, потому что не хотел лишний раз нервировать задерживающегося водителя.
Он покинул автомобиль – без чемоданов и прочих вещей, имея при себе лишь пальто, ботинки, брюки, шарф, паспорт и несколько фунтов.
Он не так представлял себе переезд с попутным заселением в общежитие. Это всегда было нервным, неспокойным и торопливым. Не как теперь.
Он отправился по вымощенной красным камнем дорожке в сторону общежития. Справа и слева располагалась замёрзшие фонтаны, каменные фигуры драконов, фениксов и лебедей, росли зелёные ели, опавшие осины и вечнозелёные заколдованные омелы.
Здание общежития было высотой в семь этажей. Крыльцо было наполовину закруглённым, столь парадным и длинным, что Юлиан ощущал себя по меньшей мере графом. Резная и тяжёлая дверь светилась зелёным цветом и её невозможно было не найти в темноте.
Юлиан постучал. Дверь открылась не сразу.
Консьерж – низкий старик с ниспадающими с боков остатками седых волос, с жидкой бородой и в круглых очках на десять диоптрий, открыл её.
– Мерлин, – незамедлительно сообщил Юлиан. – Юлиан Андерс Мерлин, первый курс.
Консьерж напряг глаза и попытался всмотреться в лицо гостя. Словно не верил, что это действительно Юлиан Мерлин и пытался прочитать правду в его глазах.
– Герр Мерлин, – буркнул он спустя добрых тридцать секунд. – Да, конечно, был предупреждён о вашем приезде. Простите, не думал, что вы нагрянете так поздно.
Похоже, Лиам Тейлор был более чем уверен в согласии Юлиана на поездку.
Он шагнул внутрь помещения. Внутреннее убранство парадной общежития в стиле эпохи Возрождения в единый миг напомнило Юлиану, что он находится в ретро-городе Свайзлаутерне, а не где-то ещё.
– Вещи можете оставить здесь, – кивнул в сторону своей каморки консьерж. – Утром доставлю вам.
Юлиан осмотрел с себя с головы до ног, давая понять старику, что никаких вещей у него с собой нет.
Консьерж всё понял, и принялся метаться по своей каморке.
– Прошу прощения, – сказал он. – Думаю, вам доставят их завтра. Возьмите ваши ключи.
Он положил связку на стол перед Юлианом. Тот медленно взял в свои руки позолоченный ключ с гравировкой «737».
– Комната семьсот тридцать семь, – пояснил консьерж.
На зазеркаленном изнутри лифте Юлиан поднялся на самый последний этаж общежития. Двери открылись, но никого внутри он не увидел. Что, впрочем, совсем не было удивительным, учитывая столь поздний час.
В нос Юлиана ударил запах домашней и тёплой еды. Он сделал шаг ему навстречу. Невольно он осознал, что давно уже испытывает голод, потому что в последний раз Юлиан и Лиам посещали буфет поезда, когда ещё было светло.
Студенческая часть общежития была под стать и внешнему виду, и парадной. Честно говоря, Юлиан ожидал увидеть совершенно другое, а именно – голые стены, пыль и запах отходов жизнедеятельности. Но, по крайней мере, обёртка у этой конфеты выглядела очень и очень вкусно.
Он прошёл мимо общей кухни, справа от которой находилась большая гостиная, заставленная мягкими креслами и украшенная многочисленными гобеленами и картинами. На потолке, прямо над Юлианом висела огромная люстра с десятком несгорающих свечей, что играли тёплым светом едва ли не по всему коридору.
Следы прошедшего Рождества ещё не исчезли из академии принца Болеслава. И справа, и слева коридор был украшен ёлочными ветвями, оттого запах еды был смешан в равных пропорциях с еловым ароматом.
Так и не встретив ни единой души, Юлиан добрался до конца блока, где и находилась дверь с заветным номером «737».
Он попытался открыть её ключом, однако понял, что это не требуется, потому что дверь была не заперта.
Приоткрыв её, Юлиан сделал неловкий шаг внутрь.
Он не мог сказать точно, какой запах ощутил там, но наиболее стойкую ассоциацию вызвала лаборатория.
Большая комната, которую освещал лишь тусклый огонёк настенной лампы, была заставлена всевозможными банками, склянками и микстурами. Хаотично по всей площади помещения валялись различные книги – приоткрытые и нет, старые и новые, толстые и тонкие.
Над домашней лабораторией
