подушку-радугу.
* * *
– Поразительно, что ты до сих пор не знала, как выглядит твоя мама! – удивлялся Лёша.
– Конечно, я знала, как она выглядит! – буркнула Юля. – Понимаешь, бабуля… она всегда мне говорила, что мама меня не любила, не ждала и прочее. – Юля замолчала.
– Понял, вдалбливала тебе всякую чушь, а ты, будучи ребёнком, питалась идеей, что ты для матери ничто. Бабуля взращивала в тебе ненависть к маме. И как, получилось? Ты ненавидишь ее? Даже не интересовалась, как мама выглядела!
– Я не ненавижу ее. Но я боялась узнать, что-то о ней из-за бабули. У нее был один ответ: непутёвая девка, я ей была не нужна и прочее. Она всегда с такой ненавистью это все говорила. Я тогда и не разбиралась особо, почему мне так плохо после этих разговоров: то ли из-за них самих, то ли из-за того, как она это преподносила. Но я ей все равно не верю.
– Но ведь дедушка тебе сегодня рассказал о ней.
– Совсем немного. Он так любил ее! Он так нежно про нее говорил! С таким трепетом! Я чуть не расплакалась! – Юля всхлипнула.
– Ты можешь расспросить его подробнее, – советовал Лёша. – Удивительно: только сейчас ты поняла, что с дедушкой можно общаться. Поздравляю, ушастик! Но почему ты именно сейчас стала интересоваться мамой?
– Я же все никак не могу понять, что Аня ищет в том парне…
– Да, мы же с тобой так и не определились!
– А сегодня я проснулась, как всегда, на мокрой подушке, глянула на фото мамы, и меня озарило! У того парня глаза как у мамы, да и вообще, он будто похож на нее…
– Похож?
– Да, но я имею ввиду, внешний типаж. И мироощущение. Грустный, одинокий, покинутый.
– Но это, скорее, о тебе. – Заметил Лёша.
– Да, я ведь не знаю, какой была мама.
– Погоди, – Лёша уставился на Юлю не мигая. – Так ты, выходит, мамочку в толпе искала?!
Юля опять всхлипнула.
– Наверное, да…
– Выходит, все это: сталкинг, вожделение к зеленоглазым и их же «убийства» все это…
– Господи, звучит, как отсылка к фантастическому триллеру! – Юля нервно хохотнула.
Лёша улыбнулся, но закончил свою мысль:
– Все это к матери? Бабуля ни при чем! Удивительно!
– Да, но, если бы бабуля не мучила меня всю жизнь, предъявлять матери было бы нечего. Бабуля издевалась, а претензии к маме…
– Думаешь, если бы она любила тебя, ты бы и в маме не нуждалась? Выходит, так и есть. – Согласился Лёша.
– На бабулю я злюсь. А на маму обижаюсь за то, что бросила меня, и злость на маму есть! Но она другая.
– В смысле?
– На маму злость какая-то странная, смешанная с болью. Временами мне хочется избить ее, и одновременно обнять и плакать вместе. Но надеюсь на ее любовь. Я злюсь на нее и прошу: люби меня, пожалуйста, люби меня. Знаешь, я очень надеюсь, что она все же любила меня. Покончила же с собой, потому что сошла с ума или что-то в этом роде…
– А к бабуле? – не отступал Леша.
– Одна ненависть. Я просто всем сердцем желаю, чтобы она заткнулась и руками не размахивала. Никаких слёз и претензий на любовь.
– А что именно она тебе говорила о смерти матери?
– Гадости всякие. – Нехотя ответила Юля.
– А поподробнее? – осторожно спросил Лёша. – Или тебе не хочется их повторять?
– Бабушка постоянно твердит, что я ей не нужна была, она меня бросила, и только она – сама святость – не оставила меня. Я чувствую, что это не так! Чувствую, понимаешь?
Юля сквозь слёзы поглядела на Лёшу, всем своим видом прося поверить ей.
– Я бы тоже хотел так думать, ушастик. Но как это проверить?
– Никак, наверное, – пробубнила Юля, вытирая слёзы.
– Но, давай, вернёмся в настоящее. Ты выслеживала паренька и убить его хотела! А как бы это произошло? Как бы ты его убила?
– Убить – это громко сказано. Он бы просто умер, а я бы плакала на его груди. Плакала бы оттого, что она холодная и больше не согреет. Но есть такой момент…
– Какой же?
– Когда я нашла его в толпе, он словно уже был заражён, понимаешь? С того самого момента, когда я приметила его! Он бы умер, потому что я выбрала его. Я словно его убийца. Вот, что имелось ввиду, когда я говорила, что убью его. Это образно. Он умер, потому что встретил меня.
– А если перевести это на твои отношения с мамой?
Юля немного замешкалась с ответом.
– Мама умерла, потому что я родилась. – Тихо произнесла она. – Я виновата, что мама умерла. Украла у нее жизнь.
– Ушастик, это не так. Это фразочки твоей бабушки, которые она тебе внушала с раннего детства. Это ее слова, ты не знаешь, как думала мама.
– Но мне так хочется узнать!
– Жаль, что ты не знаешь, как именно она умерла, и где была в это время ты.
– Жаль… Честно говоря, ты не особо удивился, когда я сказала, что поняла, кого на самом деле искала в толпе. – Немного обиженно произнесла Юля. – Ты словно до меня обо всем догадался!
– Так и есть. – Хитро улыбнулся Лёша.
– Но как?!
– Ма-а-а-м-а, пе-е-е-рвое сло-о-во, гла-а-а-вное сло-о-во в каждой судьбе-е! – громко спел Лёша.
– Дурацкая песня! Перестань!
– Ха-ха-ха! Она мне самому не нравится, ведь мамы разные бывают! Усмешка в том, что эта песня работает как с позитивной, так и с негативной стороны: и будь мама сущим монстром, ребенок, даже когда вырастет, не перестанет надеяться на ее любовь, которую она никогда не даст. Все начинается именно с нее!
– С песни?!
– С мамы! Какая бы она ни была, ребенок, даже когда повзрослеет, будет жить по тому сценарию, который она для него написала. Дарила счастье, была рядом, поддерживала, значит, и жизнь такая будет. Бросила, умерла, не любила – всю жизнь несчастным ходить.
– Ничего себе! Я и не думала, какое это имеет значение!
– Ещё какое! Конечно, зачастую мать не осознает, что вредит своему ребенку. Лишь поступает так же, как с ней поступали. То есть представь, когда младенец рождается, он чистый лист. Кто на нем пишет?
– Родитель?
– Именно. Хорошо, если он писать умеет. Ты понимаешь, о чем я?
– Если он сам достаточно взрослый?
– Ага. Только небольшая оговорка: взрослость определяет не возраст, и твоя бабуля яркий тому пример.
– Я, кажется, понимаю… Можно и в двадцать умом все понять и дозреть, но и в пятьдесят оставаться слепым!
– Так и есть! И если родитель «умеет писать», тогда новому человеку повезет.
– А
