Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Возражений не было, да и что противиться, если князь доброе дело задумал. Давно в Киеве хорошего капища не было, князь Олег еще ставил. Многое порушено, пора обновить. А что Перуна во главе ставит, то не беда, Перун, он для всех главный.
Кто-то из волхвов попробовал сказать, что, мол, других с их богами из Киева гнать бы, прежде всего христиан… Глаза Владимира стали бешеными:
— Гнать?! К чему? У каждого свои боги, каким веришь, те и помогают. Русичи всегда терпимостью отличались, даже при бабке Ольге хоть христиан и привечали, а наших богов не трогали.
Он не услышал, как старый кудесник пробормотал, что княгиня требище и порушила, а греки со своей верой кого угодно из Киева выживут, если им волю дать.
Капище сделали согласно княжьей воле. В центре встал златоусый и среброволосый Перун. Его окружали именно те идолы, о которых Владимир говорил волхвам. В кругах в любую погоду день и ночь горели костры. Киеяне обрадовались капищу, особенно первое время от подношений не было видно самих костров. Постепенно привыкли и большие жертвы приносили только в праздники или по делу.
* * *
Первая жена Владимира Аллогия, которую тот, как и полочанку, сначала взял силой, а потом объявил женой, недолго прожила на новом месте. Где-то сильно озябла, занедужила и в одночасье сгорела. Сильнее всех о княгине горевал Олав Трюггвасон, тот искренне почитал ее за мать.
Старшей княгиней осталась Рогнеда, у нее были два сына от Владимира, не считая умершего в младенчестве Мстислава. Сына Натальи Святополка, рожденного от двух отцов, Владимир, хотя и признал своим, но особо не жаловал. Рогнеда чувствовала себя уверенно, князь уже перестал навещать свою третью жену Наталью, а сама полочанка снова тяжела, и снова сыном! Кто может потягаться с женщиной, рожающей сыновей и при этом остающейся красавицей? Никто — была убеждена Рогнеда и… жестоко ошиблась. Не успела она родить Всеволода, как князь снова доказал, что волен делать что пожелает.
Гудочники старались вовсю, скоморох с огненно-рыжими, давно не чесанными космами, торчащими во все стороны, выкрикивал охрипшим голосом какие-то непристойные шуточки. Дружинники хохотали, правда, мало понимая, над чем смеются. Меды лились рекой, холопы едва успевали подносить новые бочонки и обносить пирующих яствами. На аппетит дружинники тоже не жаловались, целые быки жарились на вертелах во дворе, огромные блюда с запеченными кабанами едва успевали коснуться стола, как тут же оказывались пустыми. Тоже и с огромными осетрами, белорыбицей, всякой другой рыбой. Птице и счету нет… Сам князь с ближними боярами и дружиной пировал на верхнем ярусе терема, а внизу, на дворе поставлены длинные столы, за которые мог сесть любой желающий. Горы мяса, овощей, хлебов исчезали мигом, отовсюду доносился неумолчный гам пирующих людей.
Князь обвел лукавыми синими глазами сидящих вокруг. У Владимира было хорошее настроение, хотелось сделать кому-то приятное. На глаза попался боярин Мстиша. Но не сам боярин привлек внимание князя, а стоящая за его спиной крепкая, точно репка, смешливая девушка. Владимир кивнул воеводе:
— Чья?
Тот быстро переспросил у кого-то и ответил:
— Мстишина дочь Мальфрид.
Владимир хмыкнул, девушка не отвела глаз, когда ее разглядывал. Живой румянец на щеках, толстая коса, вьющаяся по спине, яркие четко очерченные губы, несколько полноватый, но с приятными выпуклостями стан… Князь рассматривал Мальфрид в упор, не стесняясь. Та тоже нимало не смущалась, чуть повела крутым бедром, точно приманивая княжий взгляд, смотрела зовуще. Попадись такая просто на улице, была бы в наложницах у князя, но рядом сидел ее отец, родовитый боярин да еще из Свенельдовых, с таким не поспоришь.
Мстиша сразу приметил интерес Владимира к своей дочери, но не испугался, как многие, а прикинул, что может из этого выйти. Он чуть кивнул в сторону Владимира:
— Глянь, как князь на тебя пялится.
— Угу… — протянула Мальфрид.
— Смотри, как бы чего не вышло. Князь горяч, сейчас к себе на ложе возьмет, потом не отмоешься.
И тут дочь показала, что она не глупее отца, почти шепотом попросила:
— А ты сделай так, чтоб княгиней к себе взял!
— Что?! — изумился Мстиша. Однако… А дочь уже продолжала:
— Я князя поманю, чтоб загорелся покрепче, а ты в жены меня предложи.
Мстиша опасливо вздохнул:
— Ох, не вышло бы беды.
— Не выйдет, — твердо пообещала красавица. — Только следи за мной. — Она скользнула со своего места и исчезла.
Как удалось оказаться рядом с князем в переходе из трапезной подальше от лишних глаз, только ей и ведомо, видно, ждала. Владимир, увидев заинтересовавшую его девушку так близко, остановился. Та тоже. Не ойкнула, не убежала, напротив, как-то вдруг оказалась рядом, обдала жаром молодого крепкого тела, коснулась крутым бедром, чуть задела полным плечом. Князь схватил девушку за руку, притянул к себе. И снова она не противилась, прижалась ногой, маня прелестями. Знала, чем брать, Владимир загорелся, как сухая трава, потащил в ближайшую ложницу, по пути задирая рубаху. Мальфрид и здесь не противилась. Она стонала и билась в его руках так, как не делала даже ни одна из наложниц. Но, получив удовольствие, князь у дверей ложницы вдруг… столкнулся с ее отцом! Мстиша сурово уставился на дочь:
— Ты что это?! А?!
Та живо спряталась за спину Владимира. Князь понял, что совершил. Одно дело — умыкнуть мужнину красавицу-жену у какого дружинника или даже дочь дальнего боярина, и совсем другое — опозорить вот так боярскую дочь из ближних, самых родовитых, тем более Свенельдовых. Он покосился на покрасневшую Мальфрид и вдруг объявил:
— Женюсь!
Глаза Мальфрид за его спиной довольно заблестели, а ее отец продолжал сурово вычитывать:
— Князь, не позорь девку, что ты…
— Да ведь сказал же, что женюсь!
— Тогда шли сватов.
— Согласен, — рассмеялся Владимир, а сама невеста уже тянула его обратно к ложу, отмахиваясь от отца:
— Поди, сказано же, что женится!
Мстиша, кося взглядом на князя, снова задиравшего подол рубахи у его дочери, бочком вышел за дверь и крепко закрыл ее за собой. Охранять пришлось долго, наконец из ложницы вышла, оправляя одежду сама Мальфрид. На вопрос где князь, махнула рукой:
— Пусть отдохнет…
Боярин только головой покачал. Его уже не один гридь видел стоявшим на страже, если пойдет молва, а князь не женится… Но Владимир женился, не смог пропустить горячее тело молодой боярской дочки, хотя и понимал, что та еще до него приобрела немало опыта.
Рогнеда бушевала: что же теперь, князь будет брать в жены всех опозоренных девок?! Объяснения Блуда, что Мальфрид не простая девка, а все же боярская дочь, ее не успокоили. Боярских дочек тоже много. Чем могла взять князя эта толстая дурочка? Нашлись доброхоты, пересказавшие Рогнеде, как стоял у ложницы боярин Мстиша, охраняя дочь с князем. В княгине заговорила оскорбленная гордость. Одно дело взять жену убитого брата и почти не жить с ней или иметь множество наложниц-простолюдинок, и совсем другое — жениться чинным браком на свободной, не взятой мечом женщине! Рогнеда почувствовала, что ее просто предали.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
