через прозрачный тюль на узорчатом окне за частной прокурорской жизнью. Заметив ненавистного искомого отпрыска, вразвалочку подошедшего к калитке белокаменного дома, парень, позабыв о проявлении осторожности, вскочил со стула и прилип к окну.
— Уж не тетку ли свою ты заметил? — разгневалась Ульяна Петровна, жилистая хозяйка дома лет восьмидесяти. — И то, правда, разве с порога легко сказать: милые люди, мне бы за прокурором проследить… Рассказывай, зачем пожаловал? Только уж про тетку не больно складно получилось, сколько лет живу, всех тут знаю…
— Вы правы, про тетку наврал… Сына прокурора ищу, и, видать, нашел. А зачем, вам лучше не знать.
— Как знаешь, милок, только голыми руками ты его не возьмешь. Люди страшные вещи про них рассказывают.
— Уверен, я пострашнее знаю. Но это моя тайна, спасибо вам, пойду.
— Не спеши мстить. Голову холодную включай, родимый… — проводив молодого гостя, старушка устроилась у окна, дабы понаблюдать за развитием событий.
Гришка подобрался к высокому белокаменному забору, оперся на растущую рядом разлапистую яблоню, ловко подтянулся и забрался на забор аккурат в том месте, где по ту сторону располагалась будка сторожевой собаки. Мохнатая кавказская овчарка тут же выскочила из своего жилища, с лаем вздыбилась на задних лапах, и если бы не удерживающая ее цепь, точно оказалась бы наверху, чтобы наброситься на непрошеного гостя. Еще минута — и низкий устрашающий лай серой с черными отметинами сторожевой бестии поставил бы на уши всю округу, так что Федоров моментально спрыгнул и исчез из поля зрения возможных наблюдателей.
Всю обратную дорогу на попутке он обдумывал план мести, который концентрировался на способах обезвреживания сторожевого пса без серьезных последствий, ибо животных Федоров любил безмерно, и мысли о нанесении вреда ни в чем не повинной собаке категорически отверг.
Сидя в грохочущем уазике, вспомнил, как несколько лет назад, будучи еще безусым парнем, Гришка Федоров в свободный вечер осмелился заглянуть в местный рабочий клуб, и поскольку по природе своей был робок, танцевальными движениями не владел, пригласить хоть какую-нибудь девчонку стеснялся. Вероятней всего, так бы до утра и просидел в скучном одиночестве за столом, если бы к нему не подсела решительная девушка. Григорий подумал было, что Вера, так она звалась, относится к той категории легких и доступных дам, что сами вешаются на шею, к тому же неплохо зарабатывают на этом, но оказалось совсем иначе. Битый час Веру доставал навязчивый ухажер в добром подпитии, и девушка решила спрятаться за Гришкиной спиной.
— Котлета с картошкой по рублю? — догадалась Верочка.
— Да. Будешь? — Гришка готов был поделиться, поскольку на вторую порцию денег не было.
— Нет, спасибо, я точно такую же днем по 12 копеек слопала. Видишь, какая вечером наценка.
— Как в ресторане… — удивился парень и рассмеялся.
— Потанцуем? — то и дело оглядываясь, неожиданно предложила Вера.
— Я не танцую.
— Ну пожалуйста! — настаивала девушка с кудрявыми каштановыми волосами и розовым шарфиком.
— Ты не поняла, я не умею…
Федоров долго отказывался составить ей компанию в танце, отнекивался, мол, вовсе ничего не понимает в современных ритмах, однако Верочка упорствовала и обещала научить под незамысловатую мелодию хотя бы простому топтанию на месте. Правда, вскоре стало ясно, что из этой затеи мало что получилось: только неуклюже оттоптал девушке ноги, и все же эффект от движений под примитивный ритм был достигнут — им захотелось общаться. Вера оказалась на редкость образованной и начитанной, весьма привлекательной, чего Гришка не разглядел сразу. Волосы слегка прикрывали розоватые щечки, на которых то и дело появлялись милые ямочки. В серых глазах мелькали искорки, но более всего Гришку волновали ее пухлые сочные губы, до которых безумно хотелось дотянуться. Они и не заметили, как вышли на улицу, перепрыгивая через лужи от внезапно нахлынувшей оттепели. Гришку поразило еще одно обстоятельство: оказалось, вооружившись знаниями о грандиозном первом полете Юрия Гагарина в космос, Вера окунулась в литературу на тему освоения космического пространства, на одном дыхании прочитав «Солярис» Станислава Лема и его же «Астронавты». Увлечение неземной фантастикой захватило к тому времени и Федорова, который с особым рвением проглотил любимый журнал «Знание — Сила», где роман польского фантаста впервые публиковался в русском переводе.
— Как думаешь, что готовят грядущие встречи с иными мирами? Кто там живет, они лучше или хуже нас?
— Не лучше и не хуже, мне кажется, просто другие. И не факт, что мы встретим их однажды, а если и встретим, узнаем ли? Сможем ли объяснить, кто мы и откуда…
К тому времени Гришу не на шутку волновали научные идеи пространства, времени и параллельных миров.
— Ты не замечала, что у каждого человека с возрастом наблюдается ускорение хода реального времени?
— Когда я маленькой была, очень хотелось вырасти, не могла дождаться своего дня рождения…
— У ребенка внешние события всегда тянутся слишком медленно. А к старости, наоборот, дни мелькают быстрее.
— А я верю, что, согласно теории относительности Эйнштейна, наш мир не ограничивается тремя измерениями.
— Да! И время — четвертая координата, оно является неотъемлемой частью пространства.
— Это когда события прошлого и будущего существуют в нем наравне с настоящим?
— Думаю, да…
Молодые люди спустились к мрачному верхнему пруду, еще скованного льдом, только у самого берега уже заметно было таяние потемневшего твердого снега. Небо упало на водную гладь, усилился промозглый ветер, наклоняя голые ветки согнутой ивы, под пальто мгновенно пробирался зябкий холод.
— Бежим, — успела крикнуть Вера, схватив за руку Федорова.
Гришка подпрыгнул от неожиданности, но поддался. За несколько мгновений они преодолели косогор.
— Не останавливайся!
Гришка на бегу повернул голову и заметил в темноте темные силуэты.
— Кто там?
— Ты не понял? Парень один в клубе приставал… Пьяный он… Дружков с собой прихватил.
Они бежали, пока не наткнулись на небольшую покатую горку, посередине которой едва угадывалась дверь.
— Похоже на схрон, сюда!
— Оторвались, кажется… — закрывая дверь, прошептала Вера, восстанавливая дыхание.
И, правда, там, за дверью, порывистый ветер стих, наступила пугающая холодная тьма. Согревшись в случайно обнаруженном схроне, Гриша почувствовал ее дыхание, обнял за плечи, отыскал сочные губы и поцеловал. Где-то неподалеку чуть слышно ухал филин, сменив топот пьяной погони, в такт разбушевавшейся стихии то и дело поскрипывала дверь, через щели которой проступал свет далекой луны. Никогда прежде Гришке не было еще так сладко, как теперь.
— Боже, как хорошо… — шептал он в ухо Вере, — мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь…
— Два с половиной часа, — улыбнулась в ответ девушка, — пора домой.
Около шести утра Федорова разбудил непрекращающийся лай собак. Он еще пытался уснуть, вспоминая
