Грохот на кухне заставил его быстро повернуться, и задумчивая улыбка мгновенно сделалась злой. Губы вытянулись в жесткую линию. Выражение лица изменилось столь стремительно, что Виктория от испуга даже вскрикнула. Это был уже не тот человек, который взволнованно читал свой рассказ и страстно целовал ее. Это был Норман Генри с вечерней улицы, жесткий, грубо втолкнувший ее и Пита в машину, мчавшийся по улицам под пулями преследователя.
— Пит? — воскликнула Виктория, прежде чем Норман сделал шаг к двери.
— Это я, Виктория, — послышался, голос Пита. — Завтрак готов. Пора вставать, спящая красавица.
— Это Пит, — сказала Виктория.
Плечи Нормана опустились, и настороженность исчезла с его лица.
— Верно, — задумчиво произнес он. — Я и забыл.
Слова пугали своей простотой. И снова Виктории захотелось узнать, не слишком ли жестоко по отношению к этому мужчине пытаться поддерживать его самообман?
Она решила позвонить Джеку. Он скажет, что делать, посоветует, как ей поступить. После того, как этот человек вошел в ее жизнь, перевернул в ней все и дал нечто совершенно волшебное — самого себя, она уже не могла оставить его одного.
— Норман?.. — беспомощно позвала Виктория.
— Виктория?.. — Он так точно повторил ее интонацию, что она не смогла сдержать улыбку.
— Почему бы тебе не пожелать Питу доброго утра. А я пока…
Виктории не терпелось позвонить Джеку и попытаться узнать, что ее ожидает. А потом надо будет подумать, как вернуть Нормана к прежней жизни, хотя, если честно, ей вовсе этого не хотелось.
— Ну что ж, — ответил Норман, — если ты еще раз просмотришь эту сцену, будем считать, что я с ней покончил.
— Конечно, — быстро согласилась Виктория.
Он был лучшим притворщиком, чем Виктория, и ей пришлось уговаривать себя, что если она и лжет, то лишь во спасение.
Как только Норман вышел, Виктория села за стол и позвонила Джеку. Едва успев поздороваться, она быстро описала ему утренние события, за исключением поцелуя и своей реакции на него, а затем прочитала рассказ Нормана. Дойдя до последней строки, где говорилось, что жизнь героя не стоила и ломаного гроша, она почувствовала тишину.
— Изумительно, — помедлив, сказал Джек.
— И это все, что я могу услышать от тебя? — требовательно спросила Виктория.
— Ну, Вики, ты же знаешь, что я больше ни на что не способен, — пожаловался Джек со свойственным ему юмором. И прежде чем она успела ответить, поинтересовался, озаглавил ли Норман свой рассказ.
— Он назвал его «Темные воды», — ответила Виктория.
Джек присвистнул:
— Любопытно.
— В каком смысле?
— Подходит.
— Все подходит, Джек. Думаю, он описал то, что действительно с ним произошло.
— О, я полностью с тобой согласен, Вики. Но он выбрал такое название не случайно. Значит, он и впрямь падал в воду, потерял бумажник и испортил костюм.
— Из этого следует, — добавила Виктория, — что каким-то образом я должна объяснить пропажу его одежды?
— Если на большинство вопросов больной ответил себе сам, то подозреваю, что он сделает то же самое и в этом случае.
Виктория глубоко вздохнула. Ее мучило сомнение: не нанесут ли они Норману вред, если будут и дальше скрывать истинное положение дел. И важнейший из всех вопросов: как долго она сможет играть роль любящей жены, не поддаваясь обаянию этого мужчины? Она снова глубоко вздохнула и выложила Джеку все разом.
Он долго молчал, а затем сказал:
— Вики, я все же придерживаюсь мнения, которое высказал прошлой ночью. Самый верный путь вернуть его к действительности в том, чтобы память восстановилась естественным образом.
— Но не оставаться же ему здесь, будучи частью этой… этой…
— Измененной памяти, — вставил Джек.
— Фантазии, — подчеркнула Виктория, не замечая подсказки. — Когда он сообщил, что забыл о Пите, я поняла, что он на самом деле имел в виду. Он ничего не знал о существовании Пита.
— Ты хочешь, чтобы я забрал его? — мягко спросил Джек.
— Нет, — быстро ответила Виктория. Пожалуй, слишком быстро. — Нет, — повторила она на этот раз мягче и менее торопливо. Виктория не могла признаться Джеку, что сейчас не в состоянии вернуть Нормана в прошлое. — Он не хотел в больницу, и, возможно, у него была на то веская причина.
— И в полицию?
— И в полицию тоже, — сказала она.
— И не следует обращаться в Департамент Казначейства, чтобы узнать, кто он такой.
— Да, — согласилась Виктория. — Скажи мне, Джек. Скажи, что мне делать?
— Вики, ты писатель. Это кое-что значит. Если ты не хочешь, чтобы я взял его в больницу или вызвал полицию, то действуй, как подсказывает тебе интуиция.
Похоже, у Джека тоже был строптивый характер. Виктория начала что-то говорить, но Джек вновь прервал ее:
— Смотри, милая. Я не хочу быть назойливым. Но я бы поощрял те поступки, которые успокаивают его память. Такой медленный подход был бы лучшей помощью Норману.
А мне? — подумала Виктория, кладя телефонную трубку. Кто поможет Виктории Генри?
— Виктория! Ты свободна, дорогая? Можешь подойти? — мнимый муж звал из кухни, как и тысячи раз в ее мечтах.
Вздохнув, Виктория пошла к нему. Как она желала, чтобы все тайны и секреты открылись, чтобы к Норману вернулась память, но при этом он продолжал любить ее.
— Несбыточная сказка, — пробормотала она, входя на кухню.
— В чем дело? — спросил Норман, преграждая ей путь.
— О чем ты? — тихо переспросила она.
Он коснулся ее щеки. Прикосновение обожгло Викторию, но она не отстранилась.
— Ты сказала «несбыточная сказка».
— Я?
— Ты.
Виктория не расслышала бы столь тихий ответ, если бы не стояла так близко к Норману, что чувствовала на лбу его теплое дыхание. Она понимала: лучше отказаться от своих намерений и позвать Джека, чтобы тот избавил ее от этого запутавшегося в собственных иллюзиях незнакомца. Но воспоминание о его проникновенных словах, нежность взгляда и сильные руки удержали Викторию от желания осуществить свое решение.
— Я люблю тебя, — прошептал Норман.
Его губы медленно приблизились к ее губам. От него исходил запах кофе и клюквы, а язык был горячим и напряженным, словно требовал ответа.
Это был не менее страстный поцелуй, чем тот, которым они обменялись в спальне, но теперь Виктория окончательно проснулась и смогла отчетливо ощутить, насколько потрясла ее эта ласка. Всем телом Виктория изогнулась навстречу мужчине, а руками обняла его шею, прижимая к себе все сильнее.
