— Надеюсь, вы не совершите очередную глупость.
— Ударь меня! — шепчу я Дарроуби.
— Что?
— Ударь же меня! Скорее! Она теряет к тебе интерес. Ну, сжимай руку в кулак, Дарроуби, но без большого пальца, иначе не избежать перелома.
В этот момент я не способен ясно мыслить, но все же определенный план рождается в моей голове. Фанни не останется равнодушной к тому; с каким мужеством и яростью Дарроуби защищает ее честь. Я при этом не забываю и о своих интересах. Кэролайн с криком отчаяния бросится ко мне, сраженному ударом и лежащему без чувств.
Из глаз сыплются искры. Ночное небо и сад бешеной спиралью кружатся надо мной.
— Хорошо бы приложить к лицу кусок сырого мяса, сэр. В таких случаях это первое средство, уж я-то знаю.
Прихожу в себя. К моему великому разочарованию, вместо взволнованного лица Кэролайн я вижу спокойное лицо Бартона. Он помогает мне встать на ноги и стряхивает листья с сюртука. Глаз моментально оплывает, и невыносимо болит скула.
— Где они?
Ответа не требуется. Рядом стоит Дарроуби. Женщин не видно.
— Мне очень жаль, Дарроуби. Мне надо было первому ударить вас. Как бы то ни было, должен признаться, что я виноват. Мне не следовало целовать миссис Гиббоне.
Он грустно вздыхает:
— Мне самому следует чаще целовать ее. Ума не приложу, как вести себя с женщинами! Никогда не знаешь, что им надо! В чем моя ошибка? Наверное, глупо спрашивать вашего совета, если только что собирался вызвать вас на дуэль!
— Вы еще можете сделать это.
— Нет смысла, Конгриванс. Дамам, по-видимому, все равно. Да и где мы найдем беспристрастных секундантов? — Он смотрит на свою руку и пробует разжать пальцы. — Надеюсь, смогу держать перо.
— Если хотите, сэр, я быстро залечу вашу руку, — предлагает Бартон. — А если не хотите, я мигом достану из чемодана фальшивую бороду…
Бартон часто пользуется этой бородой, исполняя роли секундантов, докторов, священников, да мало ли кого… Я качаю головой. Не в этот раз.
Это провал. Мы не только нарушили кодекс чести, случилось непредсказуемое — нас отвергли дамы. Они предпочли чай с кексами. Дарроуби не стоило медлить с ударом. Он все медлил, а потом было уже поздно. Воображаю, какими идиотами мы выглядели в их глазах!
Ей наплевать на меня. Я отказываюсь от своего плана. Завтра же уеду. Рядом печально вздыхает Дарроуби.
— Послушайте, Конгриванс, возможно, я безразличен ей?
— Конечно, нет! — не очень уверенно отвечаю я.
Во время утренней репетиции нам предстоит испытать еще одно унижение.
Оттеруэл появляется в длинном замысловатом одеянии, на его голове сооружение из павлиньих перьев, которые покачиваются над его лысиной.
— Костюмы, джентльмены!
Он проводит нас в помещение, предназначенное для артистической уборной, и направляется к большому гардеробу.
— Во время спектакля вы будете одеты в античные костюмы. Мистер Линсли поможет вам подобрать их.
Оттеруэл покидает нас. Без сомнения, он найдет не один предлог, чтобы заглянуть в артистическую уборную дам. Мы открываем гардероб, чтобы выбрать костюмы. Запах плесени ударяет в нос. Не удивлюсь, если наткнемся на мышиное гнездо:
— Какого черта… — Линсли достает некий розовый предмет из трикотажа.
— Панталоны! — возмущенно произносит Дарроуби.
— К сожалению. И туники.
Смотрим друг на друга. Мы — в ужасе.
Так вот какое наказание уготовано для тех, кто не может пролить кровь за честь дамы! Юбки… Ворча и жалуясь на свою судьбу, мы достаем костюмы. Мерзкий запах исходит от шелковых панталон. Должно быть, их не стирали со времени постановки последнего театрального шедевра. Поворачиваемся друг к другу спиной и переодеваемся. Стеснение здесь ни при чем — мы просто боимся посмотреть друг другу в глаза.
Повязываю расшитый золотом пояс поверх туники и влезаю в кожаные сандалии с загнутыми вверх носками. Их следовало бы хорошенько почистить. Да, Бартон не одобрил бы мой наряд.
— Ну что ж, недурно.
Я подхожу к стоящему в углу трюмо. В это мгновение резинка в панталонах лопается, и они сползают ниже бедер. Делаю несколько шагов по комнате, переваливаясь из стороны в сторону, словно гусак. Задираю тунику и подтягиваю шелковое безобразие на бедра.
— Это вряд ли обрадует зрителей, — замечает Дарроуби, с важным видом прохаживаясь по комнате.
Не успевает он сделать и дюжины шагов, как его панталоны сползают вниз и повисают на коленях.
— Нет, это никуда не годится! — восклицает Линсли. Он выходит на минуту и возвращается с портновскими ножницами. — Господа, у меня есть решение, Я знаю, что нужно делать. Достоинство и удобство — прежде всего!
Спустя некоторое время мы, спотыкаясь, поднимаемся на сцену. Туники, путаясь между ног, затрудняют наши движения. Увидев нас, миссис Линсли откладывает в сторону отрез ткани, к которой она пришивала оборки, и отворачивается, едва сдерживая смех.
В ту же минуту в зал входит мать Линсли, высокая, седовласая и очень высокомерная на вид дама. Миссис Райли, словно полководец в сопровождении своей свиты, состоящей из нескольких служанок и семенящего позади Оттеруэла, грозно смотрит на нас. Приблизившись вплотную к сцене, она останавливается как вкопанная, глаза ее становятся огромными.
— Иниго, — произносит она почти басом, — ты не мог бы объяснить, что это там топорщится под туниками у твоих приятелей?
От досады и замешательства он не знает, куда деться, и еле слышно произносит:
— Это нижнее бельё, мадам.
Служанки смущенно опускают глаза и начинают хихикать.
— Говори громче, Иниго! — Она бросает суровый взгляд на служанок. — Сьюзен, Кейт, Мег! Прекратите пялиться на джентльменов и принимайтесь за работу!
Девушки послушно вынимают из передников иголки с нитками.
— Я спрашиваю вас, господа, что там у вас под одеждой?
Линсли вздрагивает при каждом ее слове, словно провинившийся школьник. Дарроуби краснеет до ушей и не знает, куда деться. Я делаю шаг вперед.
— Панталоны, мадам, обрезанные выше колена.
В доказательство я отважно приподнимаю передний край туники. Миссис Линсли и ее помощницы заходятся от смеха, их лица становятся пунцовыми.
— Это лишнее, Конгриванс. Хоть кто-то из вас должен иметь здравый рассудок.
Она бросает красноречивый взгляд на своего сына.
— Они непременно должны быть в панталонах, — пытается протестовать Оттеруэл.
Слово «панталоны» в очередной раз вызывает у женщин приступ хохота.
— К сожалению, это невозможно, сэр. В них нельзя и шагу ступить.
