Я вовсе не прочь побеседовать о предметах женского туалета.
— Вы уже видели садовый лабиринт Оттеруэла? — любопытствую я.
— К сожалению, нет. Хочу попросить Уилла. Уверена, он поможет выбраться из него.
— Я тоже с удовольствием провожу вас.
— Даже не сомневаюсь.
— Прошу вас, зовите меня Ник, — невольно срывается с моих губ.
Уже очень давно меня никто не называл так.
Она убирает свою руку.
— Думаю, нам не следует переходить некую грань и вступать в более близкие отношения, мистер Конгриванс. Пожалуй, я вернусь в дом. Кланяюсь на прощание.
— Как вам будет угодно, леди Элмхерст.
Она сдержанно кланяется мне. Несомненно, ей очень хочется казаться неприступной и сохранять достоинство. Не получается. Она чихает, громко сморкается в платок и через пару секунд возвращает мне его.
Провожаю ее взглядом. Я несколько смущен и озадачен. Темно-лиловый цвет ее платья сливается с цветом вечернего неба. Должно быть, она носила его во время траура по мужу. Хотя нет, декольте на платье несколько глубже, чем принято носить в скорбные дни. Розочки и оборки тоже не для траурного наряда.
На вечернем небе появляется первая звездочка. Это Венера. Сейчас мне не хочется любоваться ею. Я медленно бреду по садовой дорожке. Сад Оттеруэла разбит в несколько старомодной манере — аккуратные, коротко постриженные кусты, прямые тропинки и клумбы квадратной формы. Поворачиваю к дому. Мое столь долгое отсутствие может вызвать подозрение. Что это? Женская фигура или статуя? Приближаюсь к розарию. Женская фигура. Коричневого цвета платье очень красиво и выгодно оттеняет светло-каштановые волосы. Подхожу ближе. Женщина оборачивается. Опавшие с розовых кустов лепестки разливают по саду нежный аромат.
— Миссис Гиббоне. — Я кланяюсь. — Размышляете о бренности бытия?
Она печально улыбается мне:
— Да-да, что-то в этом роде. Вы уже возвращаетесь в дом?
— С удовольствием составлю вам компанию.
Предлагаю ей руку. Она принимает ее.
— Я обижена на вас. Вы ушли, когда я пела.
— Простите меня, но ваше исполнение очень взволновало меня.
— Я не удивлена. Вы знаете итальянский?
— Итальянский здесь ни при чем. В вашем исполнении я понял бы любой язык.
— Вы очень милы.
Кажется, она не очень разговорчива. Так же как и Кэролайн.
— Может быть, и при этом совершенно откровенен. Почему вы одна?
— Я уже не совсем одна. Вряд ли это возможно здесь. Откровенно говоря, мистер Конгриванс, иногда я ищу одиночества. Пение наводит меня на грустные мысли. Я скучаю по сцене и порой сомневаюсь, правильно ли поступила, отказавшись от нее.
— Вы хотели бы вернуться в театр?
— Не знаю, все не так просто. — Она останавливается и внимательно смотрит на меня. — Вы кажетесь мне интересным человеком, мистер Конгриванс. Знаете, я общалась со многими людьми. Все они в той или иной степени играли разные роли. Подозреваю, что вы не тот, за кого себя выдаете. Сегодня я была удивлена вашим актерским мастерством. Однако…
А вот этого мне делать не стоило бы. Кажется, я совсем запутался. Бог мне свидетель, на эту женщину у меня не было никаких планов. Но мне так одиноко! И во время репетиции я флиртовал именно с ней! Но что важнее, мне надо было заставить ее замолчать в этот момент и отвлечь от столь опасной темы, иначе разоблачение было бы неизбежным. Я делаю шаг, наклоняюсь и целую ее. На какое-то мгновение она замирает от неожиданности и… отвечает на мой поцелуй. Совсем не так страстно, как Кэролайн. Этот поцелуй — итог банального любопытства, продолжение некой игры. Мы просто мужчина и женщина, испытываем взаимную симпатию и бежим от одиночества.
Гневное восклицание прерывает наши нежные объятия.
Глава 8 Мистер Николас Конгриванс
Тихий и скромный мистер Томас Дарроуби оттаскивает меня от Фанни и готовится нанести удар.
— Сэр, вы подлец!
Мне удается увернуться от удара, он пролетает мимо, едва не упав.
— Ради Бога, Том! — восклицает Фанни Гиббоне, густо краснея.
— Прошу тебя, во имя всего святого, скажи мне, он не…
Дарроуби хватает ее за руки, а она раздраженно отталкивает его.
— Это был поцелуй, Том. Всего один поцелуй. — Она хлопает его по руке, пытаясь успокоить. — Не сходи с ума.
То, каким тоном она произносит это, приводит его в бешенство, что неудивительно. Он поворачивается ко мне, яростно сжимая кулаки. Мы примерно одного роста, он несколько плотнее, но я двигаюсь быстрее.
— Вы оскорбили даму, сэр!
— В таком случае прошу у нее прощения. — Я кланяюсь Фанни. — Извините меня, мадам.
— Фанни, он насильно сделал это?
Она медлит секунду и смотрит на меня. Я отлично помню, как Линсли говорил о нерешительности этой парочки и о том, что неплохо было бы подтолкнуть их в верном направлении.
Я принимаю решение и совершенно точно знаю, что надо делать.
— Разумеется, нет! — возмущенно и достаточно резко отвечаю я. — Вы не могли не заметить, как настойчиво она флиртовала со мной во время репетиции!
— Том, я… — Фанни растерянно смотрит на меня.
— Ах ты, заморский ублюдок!
Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться. В это мгновение Дарроуби сильным ударом сбивает меня с ног — я, схватившись за бок, падаю на колено, но тут же снова поднимаюсь.
И в этот момент ловлю на себе насмешливый взгляд Кэролайн, которая не думала возвращаться в дом и все время находилась где-то рядом.
— Конгриванс — джентльмен, не очень щепетильный в амурных делах, Дарроуби, — произносит Кэролайн. — Ему все равно, с кем флиртовать. Всего четверть часа назад он приглашал меня на прогулку.
— Негодяй! — Дарроуби снова пытается атаковать меня, но промахивается и летит в кусты. Он с трудом поднимается на ноги и отряхивает с одежды листья. — Я вызываю вас на дуэль, сэр!
Превосходно. Наконец-то Фанни увидит в нем героя.
Но не тут-то было. Она берет Кэролайн под руку. Дамы смотрят на меня с явным презрением, а на Дарроуби — с сожалением.
— Да, все мужчины одинаковы. Они просто ничего не могут с собой поделать.
— Ты совершенно права, Каро. Знаешь, у меня из головы не идут те кексы, что подавали сегодня к чаю. Пойдем посмотрим, может быть, что-нибудь осталось?
Никогда в жизни я не был так оконфужен. Дарроуби краснеет до кончиков ушей, уязвленный безразличием Фанни. Дамы явно повеселились, наблюдая это зрелище. Перед тем как повернуться и уйти, Фанни бросает довольно безразлично:
