Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
положено (дневальная, дежурная и т. п.) и особых случаев, объявленных командованием училища;
б) при несении караульной службы;
в) при прохождении летней практики на кораблях и в частях Военно-Морских Сил;
г) при ношении огнестрельного оружия;
д) при рабочей форме одежды и при бушлате.
7. Палаш носится на соответствующей лямке, надеваемой на поясной ремень слева, немного сзади прорези левого кармана. При шинели палаш носится поверх нее, при фланелевой и форменной рубахах — по кушаку брюк сверху клапана.
Во всех случаях при снимании палаша с поясного ремня снимается и его снаряжение».
Палаши изготавливались разной длины, что позволяло подбирать их по росту курсанта.
Однокашник Виталия Лозы по Каспийскому Высшему Военно-Морскому училищу Виктор Владимирович Чайкин через много лет вспоминал об отношении курсантов к своим палашам:
«…с 1945 по 1949 мы были курсантами Каспийского училища, тогда еще не имени Кирова и не Краснознаменного. И выпускались на флот офицерами корабельной службы. Палаш был для нас обычной и непременной частью нашей курсантской формы, символом, отличающим нас от остальных носителей форменных воротников — «гюйсов» и лент с якорями. В форме первого срока ощущение его у левой ноги было настолько привычно, что отсутствие палаша воспринималось как некоторое неудобство. Уважение к этому оружию было особое. Применение его для каких-либо низменных целей исключалось. Могу сказать, что за все время нашего обучения не было случаев, чтобы палаш обнажался для драки. Да и для желающих войти в конфликт с курсантами само наличие палаша являлось сдерживающим фактором».
Учившийся в Каспийском училище в те же годы В.М. Грозный в своих воспоминаниях тоже отмечал особое отношение курсантов к палашу:
«Отношение курсантов к палашам было двойственное: конечно, мы гордились палашами, так как они определяли традиции еще дореволюционного кадетского морского корпуса и указывали на нашу принадлежность к гордому званию — курсанта высшего военно-морского училища. Кроме того, они требовали строевой подтянутости и улучшали осанку. Но во многом они мешали нам: мешали танцевать с девушками; брать на «абордаж» грузовики при увольнении в город, мешали такому грубому проступку как самоволка, ибо курсант в городе без палаша — прямая добыча любого патруля. А если взять в самоволку палаш, то любой старшина или офицер, видя пустое гнездо в пирамиде для палашей, сразу поймет, в чем дело».
Были и другие неудобства при ношении курсантского палаша: на косточке на левой ноге был постоянный синяк, при визите в гальюн всегда была проблема — куда пристроить «сбрую» (ремень с палашом). На дежурстве спать полагалось, не раздеваясь и, соответственно, не разоружаясь, и палаш мешал отдыху. Курсант Виталий Лоза в стихотворной форме тоже описал, и очень изящно, свое отношение к личному оружию — палашу:
Давно набросились поэты
На гардероб несложный наш,
Бушлаты, тельник воспеты
И бескозырки…, лишь палаш
Оставлен ими без вниманья,
Но все же, право, не шучу
Оружью должное воздам я,
Тебя, палаш, воспеть хочу.
Со мною ты всегда и всюду,
И на дневальство никогда
Одеть тебя я не забуду,
А в увольнении… когда,
Идешь с хорошенькой шатенкой
Тихонько под руку домой
Едва прикрытою коленкой
Она касается порой
Тебя палаш, — но ведь ты знаешь,
Что сам нисколько не мешаешь,
А служишь лишь наоборот
Предметом шуток и острот.
Подобно мне, ты так же знал
Все дыры, где с тобой бывало,
Я в самоволку проползал,
(А дыр таких я знал немало).
Но я отвлекся, свою оду
Теперь окончить поспешу
И, чтоб не лить напрасно воду
Воскликну: «Слава палашу»!
Номера палаша и винтовки заносились в «Курсантскую книжку» и были персональными у каждого курсанта. Винтовка курсанта Виталий Лозы, образца 1891–1930 года, имела номер 95–93. Личное оружие — винтовки и палаши, хранились в ротах, в специальных оружейных помещениях.
На парадах курсанты ходили с винтовками «наперевес» с примкнутыми штыками. «Наперевес» винтовки брались по команде «На руку!» при выходе на последнюю прямую, а потом поднимались по команде «На пле-чо!». Со штыком «наперевес» такое упражнение было небезопасным. Бывало, бескозырку сбивали штыком у товарища по строю, но многодневные тренировки с оружием позволили курсантам освоить навыки владения винтовками в строю. На последнем курсе курсант Лоза посвятил своей винтовке отдельное стихотворение, которое, так и называлось:
«95–93»:
Прощаюсь я с тобой, «подруга боевая»
Последний раз тру насухо канал,
А завтра, с облегчением вздыхая,
Снесу тебя, я на … в арсенал.
С тобой три года прожили мы дружно
И не невинную тебя я получил.
Как ты была побитая снаружи,
Такой тебя лелеял и хранил.
Скажи ж спасибо другу за заботы,
За то, что редко ржавою была,
За то, что в пирамиде без хлопот ты
Покрыта пылью — время провела.
Описывая в стихах училищный быт, курсант Виталий Лоза, отдал должное не только палашу и винтовке, но и не менее важному «оружию» в курсантской жизни — своей кровати — «койке», как называют на флоте кровать:
Люблю тебя, о, койка дорогая,
Когда устав в своем рабочем дне
В тебя ложусь, в простынках утопая
Я засыпаю в крепком сладком сне.
Люблю тебя за то, что отдыхая
Я на тебя могу спокойно лечь,
Себя тебе во власть предоставляя,
А мыслям дать спокойно течь.
Зимой и летом, в стужу и в прохладу,
В палящий зной,
в морозный зимний день
Я нахожу всегда в тебе отраду,
Всегда в тебя ложиться мне не лень.
Самым ярким и запоминающимся периодом курсантской жизни, являлась летняя морская практика. Летние месяцы для курсантов были временем встречи с морем, с кораблями, с настоящей флотской жизнью. Морская практика после первого курса проходила на Черном море. Яркие впечатления о этой практике на Черноморском флоте, курсант Виталий Лоза выразил в поэме, приводимой здесь со значительными сокращениями:
Одесса встала перед нами
В то утро с легким ветерком,
Она была еще в тумане
И объята глубоким сном.
Вот механизмы провернули,
Продраив, вымыли, продули,
И начался рабочий день…
Курсантам же учиться лень.
Теперь у нас одна мечта…
Скажи, что мог курсант мечтать?
Факт — пообедать и поспать.
Забравшись в шлюпку, под баркас,
(Где я и сам бывал не раз)
Храпит братва могучим храпом,
Храпит везде, где можно спать.
Но сон окончен, снова надо
Прокладывать, чертить, стрелять.
Вязать узлы и пушку драить
И вечно книжку заполнять.
Конечно, морская практика — это не только учеба, служба и морские походы. По субботам и воскресеньям были увольнения в город, походили на танцы в парк культуры и отдыха, знакомства с одесскими девушками:
В субботу выдраив ботинки,
Погладив клеши и фланель-
Курсанты станут,
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
