Люди дарили им кров и пищу, а феи взамен охраняли людей от врагов.
В действительности, феи являются для людей гораздо больше, чем просто питомцами-оберегами.
Феи — наши родственные души, способные проникать в человеческие сердца и исполнять потайные желания. Они также вселяют в человека особую силу при полной синхронизации двух душ.
Однако, если для людей феи являются усиливающим элементом, то для эльфов они представляют собой угрозу…»
Погруженная в чтение, я не замечаю, что происходит вокруг. Внезапно автобус тормозит так резко, что я чуть не слетаю со своего сиденья. В последний момент успеваю схватиться за подлокотник обеими руками, а вот книжка, не удержавшись на коленях, шмякается на пол. При ударе с нее слетает и рвется ветхая бумажная обложка.
Поднимаю ее с пола, бережно обдуваю попавшую на нее пыль. Вот же гадство! Если налепить специальную прозрачную наклейку для бумаги, то будет почти не заметно. Или лучше не трогать? Сделать вид, что так и было?
Сквозь свои раздумья слышу, как с шумом открывается дверца, и по полу раздается топот множества тяжелых ботинок. Как много пассажиров! А главное, какие организованные!
Подобрав книгу, вскидываю голову и сквозь щели в сидениях вижу множество фигур в черном с оружием наперевес. Они один в один напоминают эльфийский спецназ, который я видела по телевизору.
— Лена Сарт? Кто из вас Лена Сарт? — выкрикивает первый среди забежавших в наступившей тишине. Его голос неестественно обезличен. Очевидно, искажен каким-то механизмом в маске.
Молчу, не уверенная, подавать мне голос или нет. Я, конечно, Лена Сарт, но им определенно нужна другая Лена. Ведь законы в Эльфтауне я не нарушала. Эльфийских граждан не обманывала… Да, это определенно ошибка!
— Лена Сарт! Нам известно, что ты здесь! — опять выкрикивает мужчина. Даже сквозь равнодушный, механический голос я чувствую нарастающее напряжение.
Выпрямляюсь на заднем сидении, поднимаю дрожащую руку, лихорадочно пытаясь представить, что такого могла натворить моя тезка, что бы ее разыскивали вооруженные военные.
Стоит мне идентифицироваться, как остальных пассажиров и даже водителя оперативно выводят из автобуса, дверь за ними закрывают, а ко мне подходит высокий спецназовец.
Меня пронзает ужасное подозрение. Что, если мое задержание — не ошибка?
Бред. Конечно, бред!
Сейчас люди в черном все поймут, извинятся и уедут.
Спецназовец поднимает рукав и смотрит на небольшой экранчик, на котором мельком вижу собственное лицо. Эту официальную фотографию я сделала, когда оформлялась на работу в больницу.
При виде своей фотки на специализированном военном гаджете у меня скручивает живот.
Почему. У него. Моя. Фотография.
— Слушайте. Это недоразумение. Я законопослушная гражданка. Вы что-то напутали!
Через специальную маску военный чеканит равнодушным, размеренным голосом, при звуках которого спина покрывается мурашками:
— Гражданка Лена Сарт! В твои руки попала книга, объявленная вне закона. Ты обязана немедленно передать ее нам. В случае подчинения, ты будешь признана невиновной. Этот инцидент будет считаться случайностью. В случае неподчинения, книга будет изъята, и ее носитель отправится в тюрьму.
Книга? Святые орки, неужели мне это сниться?! Каким образом дряхлая книга, местечковый фольклор, могла послужить причиной вооруженного задержания?
— Но… — лепечу, — это книга не моя. Я обещала вернуть ее лично в руки… Я не хочу, чтобы у человека были неприятности.
— С Марком Кином, сотрудником Национальной Библиотеки, мы уже разобрались, — уверяет голос. — Он согласился сотрудничать. Теперь выбор за тобой.
Я протягиваю черному существу книгу и обложку, которую так и не успела надеть обратно. При этом меня практически колотит от происходящего.
Кто они такие, чтобы вот так врываться в общественный транспорт и угрожать человеку расправой за то, что он позаимствовал в библиотеке книгу?! Я же ее не воровала!
Как только доберусь до дома, тут же позвоню в «Человеческий вестник» и мы забабахаем разгромную статью по поводу эльфийского произвола!
Мой поток мыслей обрывает странное поведение спецназа. Вместо того, чтобы уйти, получив желаемое, мужчина, что со мной общался, отодвигается, подпуская ко мне другого члена своей команды:
— Сотри ей последние два часа.
— Думаешь, двух часов хватит? — сомневается тот, что стоит теперь ближе всех. — Надо действовать наверняка.
— Ни к чему стирать подчистую. Зря потратишь ресурс. Полная амнезия может вызвать ненужные проблемы.
— Что?! — вжимаюсь в сиденье, похолодев от ужаса. Мой голос подскакивает на высокие нотки. — Не надо мне ничего стирать! Я не хочу! Я не согласна! Что вы имеете в виду под «сотри»?
— Что ты была чересчур любопытна. Но переживать тебе не о чем. Мы это исправим, — равнодушно обещает эльф в черном, стягивает с себя маску, и вперяет в меня свой тускло-голубой взгляд.
Его глаза засасывают меня в себя, словно рыбку в водоворот. Мое внимание погружается в них и тонет, тонет, тонет, как в голубой, мутной бездне. И кажется, этому мучительному погружению не будет ни конца, ни края.
Последнее, что воспринимает мои бедные, изможденные борьбой серые клеточки, — это легкое скольжение чужих пальцев по моим волосам. И слова, расплывчатые, едва понятные, словно наполовину размытые водой:
— Ты видишь? Ленция у простой санитарки…
— Согласен. Наводит на размышления.
— В любом случае, ленция ей больше не понадобится…
— Ты прав. Достойный подарок твоей жене.
Глава 14. Рутинный калейдоскоп
Просыпаюсь от того, что меня трясут.
Слышу голос Виолы:
— Эй, ну сколько можно спать! Я вообще-то устала тебя будить. Ужин остывает. Даже не верится! В кои то веки поедим с тобой за столом, как нормальные люди, а не на бегу.
Голова ватная, словно мой мозг перебинтовали, пока я спала, и теперь Виолин щебет воспринимается сквозь множество слоев марли. Заторможено и вяло.
И все-таки сквозь эту марлю вспоминаю, как мою память хотели стереть, и меня тут же накрывает волна возмущения. Беспредел творится у этих эльфов!
Врываются в автобус. Пугают до смерти невиновного человека.
В следующую секунду мозг натыкается на противоречие, и я, потрясенная, замираю.
Почему они стерли мне память, а я все помню?
У них не получилось?
Или они оставили поддельные воспоминания?
Нет. Не стыкуется.
То, что я запомнила, показывает эльфов в ужасном свете. Зачем им очернять себя?
Задумчиво стучу по подушке и приоткрываю, наконец, глаза.
Виола стоит рядом, скрестив руки на груди и неотрывно на меня глазея.
— Я знаю. В комиксах про супер героев есть эльф-паук. Есть орк-бабочка. Есть шершень-леприкон. А ты у нас человек-сон. Когда ты не высыпаешься, у тебя открывается супер способность беспробудного сна.
— Смейся, смейся, — с трудом отклеиваю голову от мягкой подушки. — Посмотрим, как ты проснешься, когда тебя усыпит эльфийский менталист!
— Какой интересный
