Потом заикаться будешь, громче давай!!!
— Грисби ушел!!! Как и было велено!!! Но этот жирный…
— Сейчас самого со стены сброшу!
— Жирный Курощуп растоптал несколько моих людей! Ты должен доплатить если не хочешь…
— Хватит! Кто еще грамотный?! Ты? Отлично, бери и читай! Да быстрее, он же весит как бегемот…
По мере того, как письмо кочевало из рук в руки, и раз за разом читалось на весь двор, выражение лиц окружающих менялось. Примерно с «что этот придурок творит», до, «погоди, а нафига стюард на нашего лорда наемников навел?» Даже сам Грисби несколько притих, перестав обещать содрать с меня шкуру и скормить потроха курицам.
И только стюард, сияя наливающимися синяками, пытался что-то орать про «да кого вы слушаете?!» Но было уже поздно. Как бы он не пытался, отмазаться уже не выйдет. Уж я постараюсь. Только сперва надо бы гарантии получить, что меня не грохнут, прежде чем я закончу. Как хорошо, что здесь столько зрителей…
— Ты не «да», ты давай честью своей клянись! И быстрее! Еле держу ведь!
— Ах ты грязь!!! Да я тебя… — на мгновение отпущенная веревка вернула ощущение реальности в седую голову. — Проклятье! Я, сир Аарон «Могучий» клянусь, что не выпотрошу тебя как сраную рыбку, покуда ты не объяснишься! Но уж потом…
— Потом тебе не до того будет… — пообещал я и подозвал гвардейцев, дабы те помогли поднять своего многотонного лорда обратно на стену.
* * *
Хотел бы я встать в позу попафоснее и заявить, что все надолго запомнили этот день, ибо сегодня едва не был казнен старший лейтенант Себастьян… Чертово имя.
Хотел бы я сказать, что «потом», Грисби немедленно покарал всех виновных, наградил меня землями и выдал замуж свою дочь. Но, увы, дочь у него давно замужем, земель осталось мало, а характер…
— Я люблю три вещи: лжецов, наглецов и то, что я с ними делаю! Не думай, что настанет день, когда я позабуду твою наглость! — в очередной раз погрозив мне кулаком, лорд повел нас дальше по коридору темницы.
Увидав «мою» камеру Себас попытался вновь залепетать, что «все ложь», «наговор» и вообще, «милорд, я бы никогда…», но добился лишь очередной зуботычины от гвардейца. Но это он зря запаниковал. Рано еще. На простую темницу ему надеяться не приходится.
Блин, если эта вша с Геной что-то сделала, я ему не только пальцы поломаю, я его мехом внутрь выверну!
Пройдя до конца коридора и встав перед каменным тупиком, лорд потянул за железное кольцо, прибитое к стене. С виду, обычное крепление для кандалов, но на деле…
— Еще мой дед построил. — с явной гордостью пояснил Грисби. — Когда Гранд-код приняли, казни запретили, а повсюду начали сновать эти глазастые инспекторы…
Сообразив, что сболтнул лишнего, он, походя пнул стюарда и без видимых усилий сдвинул ложную стену. Сразу за ней начиналась узкая лестница, ведущая в целый лабиринт секретных камер.
— Ты, с лампой — во главе! Вы, с говном, сразу за ним. — скомандовал он гвардейцам, поддерживающих стюарда на ногах.
Несчастный мало напоминал свою былую версию, купающегося в лучах народной любви «Геббельса», а скорее походил один большой синяк. Зря я про синевласку соврал…
Хотя, а что делать? Откуда мне знать, за каким чертом стюард весь заговор затеял? Так, только догадки. И, к тому же, как должок не вернуть?
Когда гвардейцы спустились по длинной лестнице и свет их фонаря больше не отражался от стен, исполин повернулся ко мне:
— А теперь… — непривычно тихо начал лорд. — С самого начала. Про розги.
— Третий раз?!
— И тридцать третий скажешь, коли повелю!!! Я лорд, а ты… — сообразив, что его рев слышат аж в Живанплаце, он перешел на шипение. — А ты говно наемное! Твоя вина уже в том, что ты молокососу служишь!
— Никому я не… Ай, пофиг!
Мне очень хотелось послать этого седого идиота куда подальше, но разум возобладал над эмоциями. Хрен с ним, в третий так в третий. В конце концов, сейчас хоть не голым на крепостной стене выступать. И без толпы зрителей, готовых порвать меня в любое мгновение. Даже берцы вернули.
Грисби подтвердил, что чуть больше недели назад, находясь в Живанплаце, получил срочное письмо, в котором сообщалось о гибели его «лозочки виноградной». Типа, ее стражники у городских ворот казнили. Среди толпы во дворе нашлось несколько свидетелей, наблюдавших меня рядом с сотником. Они-то и подтвердили, что «казнь» состоялась аккурат за день перед праздником. То есть, Грисби получил письмо примерно в тот же день, как синевласую «казнили». А то и раньше. Радио еще не придумали, а почтовыми голубями… Короче и ежу понятно, что письмо состряпали еще до «казни».
С этого момента лорд перестал гневно сопеть и представлять, с какого конца начнет от меня куски отрывать, а, наконец, начал слушать. Благо, послушать было что. И слепому ясно, что не было никакого покушения, а убийство рыцаря, не что иное, как натуральная подстава. Тут вообще все провокацией воняет.
Капитан гвардии, прискакавший дабы сообщить о скором прибытии лорда и начать подготавливать замок к разборкам с северянами, вдруг обнаружил, что синевласка жива. Кроме размеров и объема пуза, общего между капитаном и лордом было немного, и поэтому тот сразу сообразил, что пахнет лажей. Уж не знаю, о чем они там ночью со стюардом болтали — может глист склонял рыцаря на свою сторону, может врал напропалую, — но не вышло. Рыцарь решился лично отправиться в город и добиться аудиенции с князем, чтобы узнать, какого хрена окрестные деревни всякие бородачи кошмарят и внучку лорда розгами бьют. Рискни он и отправься сразу, возможно, остался бы жив.
На свою беду, бедолага решил, что переночевать в спальне лорда безопаснее, чем в городе или лесу. И тем самым сыграл на руку заговорщику. Понятия не имею, как этот недомерок смог пролезть по всем этим воздуховодам и самостоятельно ли убил капитана, но факт остается фактом — Гена никому про монетку не говорил! Иначе лорд со стюардом уже вовсю крутили бы мои яйца, выпрашивая насчет герцогини. А раз они не в курсе, то о существовании северных колечек в кисете знали лишь я, Гена и тот, кто эти монетки туда положил.
Собственно, так я и сообразил, что стюард не просто расист и балабол, а натуральный провокатор. Грисби нехотя подтвердил, что лично с
