К несчастью, Раймонд меня заметил, и скрыться не получилось. Юноша оперся на мотыгу, и мне ничего не оставалось, как подойти к нему, проваливаясь каблуками в чернозем. Мрачный и вопросительный взгляд ярко-зеленых глаз, и повисшая неприятная тишина угнетали.
– Привет, – тихо сказала я.
– Привет, – так же тихо ответил он.
– Я хотела сказать спасибо.
Энт-Тёрн удивленно поднял брови:
– За что?
За то, что был рядом, за то, что вступился, за то, что не бросил и не прошел мимо… за что?
– За все, – ответила я, глядя ему в глаза.
Раймонд неожиданно тепло улыбнулся.
– Постарайся не влезать в неприятности.
Я не могла не улыбнуться в ответ:
– Постараюсь.
Он хотел еще что-то сказать, но один из злокотов зашевелил ботвой. Парень схватил мотыгу, но зеленый поганец оказался шустрее. Злокот выпрыгнул из почвы, как пробка из бутылки, и с веселым писком поскакал по грядке. За первым в хаотичном порядке выпрыгивали другие, и не прошло и минуты, как мы оказались в центре садового безобразия.
Раймонд положил ладони на древко мотыги и уперся в них лбом, игнорируя происходящее. А вот я усиленно крутила головой – первый раз в жизни видела, как клубневые корнеплоды скакали, как мячики.
– Что здесь происходит? – спросила я, когда один из злокотов на ходу врезался в мотыгу, опрокинулся и судорожно задергал корневищем.
– А это любимое развлечение энт-Эпли, – устало произнес Раймонд. – Магия на этих паршивцев не действует, а период утомления порядка двадцати минут. Если за это время их всех не окучить, то начинается… что начинается.
Я еще раз оглядела беснующихся злокотов, площадь грядок и взмыленного парня, заново оценив ситуацию.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила у Раймонда.
Тот отрицательно покачал головой, наблюдая, как уставшие корнеплоды забираются обратно в чернозем.
– Иди. Тебе нужно отдохнуть после произошедшего. И, пожалуйста, – внимательный взгляд ярко-зеленых глаз, – будь осторожней.
Я не стала спорить. Молча кивнула и отправилась на ужин. В голове сам собой возник план: Раймонд устал и вряд ли успеет поесть из-за неспокойного злокота. А мне совсем несложно принести ему перекусить…
Но когда я вернулась с бутербродами, в теплице уже никого не было. Ряды аккуратно окученных злокотов устало шелестели ботвой, но не пытались выпрыгнуть. Я никак не ожидала такого поворота и растерялась. Почему-то было жутко обидно, что Раймонд ушел, а потом накатила такая привычная злость. Чем я занимаюсь? Уже один раз попала в нехорошую историю, мало мне?
Бутерброды были отправлены в ближайшую урну, а я – к себе в комнату. Учиться.
16Как оказалось, слухи имеют свойство распространяться со скоростью лесного пожара, изрядно искажая факты. За следующую неделю чего я только не слышала! Самой безобидной версией этого было, что Лойд и Раймонд передрались за мое внимание. А самая обидная… впрочем, в салонах рассказывали гадости и похуже. Вот только я никогда не думала, что такое станут рассказывать обо мне.
Если до этого постыдного случая с Лойдом я была просто никем в академии, то теперь я была персоной нон гранта. Друзья Лойда меня считали виновной в его отчислении, а остальные делились на два типа: тех, кто боялись друзей Лойда и держались от меня подальше, и тех, кто продолжал меня не замечать, потому что им было все равно.
Однако, если вдуматься, в моей жизни по-прежнему мало что изменилось. Я все так же старалась нагнать стремительно убегающий учебный материал, тренировалась по мере своих скудных сил, боролась с чувством собственной никчемности. Впрочем, с последним было особенно тяжело, потому что энт-Койн стал топтаться по моему самолюбию с особым удовольствием.
«Шашни водить у нее время есть, а запомнить простенькую формулу – нет. Плохо, Саар! Отвратительно!»
О том, что все плохо и даже отвратительно я слышала регулярно, практически от всех преподавателей. Правда, не только я, но и вся моя невеликая группа. Хотя мне, конечно же, казалось, что ко мне придираются с особым садизмом. Это почему-то не злило, как обычно, а расстраивало.
После очередного практического измывательства от декана я в расстроенных чувствах приползла в столовую и, погруженная в свои мысли, как-то очень уж долго рассматривала предлагаемые блюда на ленте раздачи. И, честно говоря, даже не услышала гадость, которую сказал стоявший за мной парень. Но по мерзко заржавшей столовой поняла, что опять вспомнили о моих взаимоотношениях с Лойдом. Сил не было ни заплакать, ни возмутиться, и я лишь растерянно смотрела на скалящегося парня.
Скалился он, правда, недолго. Идущая передо мной девушка, уже почти дошедшая до конца ленты, развернулась и вместе с подносом, полным еды, подошла к нам. Никто не успел среагировать, а я так вообще не ожидала, что содержимое всего подноса полетит в лицо хохмача.
– Ах ты ж дрянь безродная! – вскинулся парень, но заметил кого-то за нашими спинами и осекся, буравя девушку злым беспомощным взглядом.
Я обернулась и увидела Раймонда. Энт-Тёрн стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на задир тяжелым нехорошим взглядом. Просто смотрел. Молча. Но этого, как оказалось, было достаточно, чтобы обидчики процедили скудное извинение и исчезли приводить внешний вид в порядок.
Раймонд окинул молчавшую столовую взглядом и негромко, но четко произнес:
– Если еще кто-нибудь хоть раз словом или делом обидит Саар, жить будет гарантированно плохо.
Присутствующие молчали. Я ожидала, что кто-то сейчас вспомнит Раймонду его сомнительное происхождение или еще что-то обидное, но нет. Кажется, в академии расстановка сил действительно не зависела от родовитости.
– Мия, если хочешь, можешь присоединиться к нам за столом, – бросил Раймонд и, не дожидаясь моего ответа, двинулся вглубь столовой.
– Конечно, хочет! – возмутилась заступившаяся за меня девушка и пробурчала: – Он там Лойду по старой памяти морду начистил, а ей теперь ото всех достается!
Я совсем растерялась от произошедшего, но девушка лишь кинула: «Рыбу не бери, она невкусная. А вот мясо сегодня особенно хорошо», – и тарелки сами заплясали по ленте, накладывая еду мне и ей. Не прошло и минуты, как я уже сидела в компании новых знакомых, а поднос сам по себе мягко опустился передо мной на стол.
– Иви Бриза, – наконец-то представилась девушка.
Именно к ней в первый день учебы пошел Раймонд, оставив меня одну искать свою комнату. И действительно безродная, раз не имеет приставки энт. Впрочем, это было понятно сразу по ее загару.
– Керт Хонега, – продолжила Иви, ткнув вилкой в жующего парня.
На Керте солнце тоже оставило свою метку, а еще из всех приборов он почему-то орудовал только ложкой, несмотря на то, что ел второе блюдо, где, вообще-то, мясо явно требовалось резать ножом.
