лицо отца. Ярость ослепила юношу. Анвар криво улыбнулся, догадавшись, чем так взволнован сын, почему крепко сжимает рукоять кинжала.
— Остынь, сынок, — как ни в чем не бывало сказал отец спокойно, как будто к произошедшему не имел никакого отношения. — Такова воля аллаха. На то и создал он женщину, чтобы она услаждала мужчину. В Коране так и записано… Если сомневаешься, обратись к достопочтенному аксакалу мулле Торгаю, он подтвердит.
Юноша бросился на отца. Но его удержали мощные руки Умбета. Этот сильный, высокий человек был слугой бая Тапиева и часто сопровождал своего хозяина в деловых поездках. Выполнял Умбет и поручения бая Шарденова. Поэтому не случайно исполнителя приказов обоих баев называли слугой двух господ. Его всегда видели с засученными рукавами, словно он в любой миг готов был приняться за угощение или расправиться с неугодным. Сила его, казалось, не имела предела. Когда Умбет поднимал какую-либо тяжесть, его полное упитанное лицо не выдавало физического напряжения. Лишь иногда можно было увидеть градинки пота на лице, стекавшие из-под платка, который плотно облегал бритую голову Умбета.
— Отделай его, Умбет, — со злобой приказал Анвар, — так, чтобы всю жизнь помнил, как поднимать руку на родного отца.
Предательским ударом в живот Умбет свалил юношу. Камча засвистела в воздухе, полосуя крепкое молодое тело беспощадно и зло. Анвар же запер дверь, а ключи отдал своему слуге.
— Прекрати, негодный, — приказал Умбету Анвар, — рад стараться. Помни, что он мой наследник.
Что-то проворчав, Умбет отошел от Тагира, тяжело дыша…
Было это недели три назад. И вот сейчас отец, оставив гостей, сам позвал Тагира в эту потайную каморку. Он с любопытством осматривал крохотную комнатку. Его взгляд выхватывал из полумрака груду одеял и подушек, ковры, пушистые шкуры, медный кумган. Через зарешеченное оконце пробивались бледные лучики света.
— Дети наши не то, что мы, многоуважаемый Торгай-ага, не с таким уже почтением относятся к родителям, — возвратившись к гостям, сказал Анвар, явно взволнованный вниманием хитрого муллы. — Вот и мой Тагир, шалопай, причинил мне боль, но горечь его дерзких слов бессильна отравить мое доброе настроение. Блудник будет наказан, а наша отцовская участь — страдать за непокорных и беспутных сыновей, — пытаясь выиграть время и войти в роль весельчака-хозяина, как можно уверенно и спокойно закончил Анвар.
Его мучила беспокойная мысль, он колебался, рассказать ли своим верным сообщникам о подозрениях, терзающих его, или смолчать пока.
Недоверие к сыну, уличившему его в неблаговидных поступках и готовому в любую минуту отомстить отцу, тревожили его больше всего. Бешенство и злоба душили Анвара, но он был бессилен поправить положение. «Надо поговорить с Дилярой», — решил он, успокаиваясь.
Красивая, чернобровая, коварная, своенравная, выросшая в семье кокандского купца, в юности покорившая сердце Анвара Диляра оказывала на него магическое действие: успокаивала в беде, внушала уверенность, когда колебания и страх терзали молодого джигита. Она, казалось, великодушно прощала его любовные похождения. Он же считал ее колдуньей и боялся завораживающих глаз Диляры, трепетал перед этой женщиной, владеющей, казалось ему, тайнами магии. Не раз молитвами и с помощью трав она спасала его от тяжелых болезней. Оба всячески маскировали истинные чувства друг к другу обходительностью, лживыми признаниями и лестью.
— О моя очаровательная Диляра, — с порога воскликнул Анвар, подобострастно простирая к жене руки, — ты умеешь лечить людей («Впрочем, как и губить их», — про себя подумал он), ты направляешь злых духов против тех, кто противится воле Аллаха, ты убиваешь соперницу, если я, недостойный, пытаюсь найти утешение в ее безобидных ласках. Помоги и поверь мне, я открою тебе тайну, которая, может быть, стала тебе известна.
Опасливо поглядывая на многочисленные склянки, корзинки, коробки, банки, он сел рядом с женой, обнял ее сильной рукой и прижал к себе.
— Что волнует тебя, мой добрый хозяин? — ласково спросила она, смущенно опустив длинные черные ресницы. Весь ее вид выражал смирение, покорность, робость и готовность подчиниться любому желанию и повелению мужа.
— Я пришел к тебе, верная подруга моя, за советом и добрым словом. Сейчас, как никогда, мне нужна твоя женская прозорливость и доброта. Да исчезнет мрак моей души перед твоим ясным умом! — Диляра чуть приподняла голову, сверкнув лучистыми глазами. — Наш сын запутался в тенетах коварства и обмана…
Она догадалась, о чем пойдет речь, но сделала вид, будто ей ничего не ведомо о том, что произошло между Анваром и Тагиром из-за Гульсары, которая с наивной доверчивостью поведала ей о своем бесчестии и просила у хозяйки дома защиты от Анвара.
— Что же случилось с нашим Тагиром?
— Тагир влюбился в Гульсару, вернее эта лиса сумела влезть в душу Тагира и пленить его.
— Тут нет ничего удивительного, благодетель мой, ведь он взрослый юноша, а Гульсара красивая девушка. Не вижу оснований волноваться, любезнейший супруг мой.
— Моя несравненная Диляра, — продолжал льстец тоном верного супруга и обеспокоенного отца, — от твоих проницательных и острых глаз не ускользнуло, конечно, легкомысленное поведение Гульсары. Я не раз замечал ее вместе с пройдохой Умбетом в роще у арыка, я видел, как он сжимал ее в своих медвежьих лапах. Достойна ли эта девка быть подругой нашего сына?
— Наш Тагир воспитанный юноша, — задумчиво сказала мать, но ее перебил темпераментный Анвар.
— Ты права, у него должна быть непорочная девушка, а эта шлюха сама бросается на шею мужчинам. О, если б ты видела, что сегодня произошло! Ты ведь знаешь, как я люблю отдохнуть в своей комнатушке в одиночестве. Вот и сегодня, только я уединился, как услышал осторожный стук в дверь. Я подумал, что это по срочному делу пришел Умбет, открыл дверь и, о аллах! — увидел Гульсару. «Что тебе?» — строго спрашиваю, а она упала на колени и бессовестно говорит: «Я хочу отдаться вам, я пылаю к вам страстью!» Ресницы и брови она накрасила сурьмой так, как красятся девицы сомнительного поведения. Я приказал ей встать и покинуть комнату. Вот кого любит Тагир! Их надо как-то разлучить, — продолжал Анвар, предполагая, что добился своей цели. — Ее можно тайно увезти в аул, и Тагир ничего об этом не будет знать. А я нашел ему подходящую девушку.
— Когда ты думаешь увезти Гульсару?
— Сегодня ночью.
— Это мудрое решение, — промолвила жена, опустив голову.
— Да поможет нам аллах! — с облегчением воскликнул Анвар, прикладывая ладони к лицу.
* * *
Затянутый в талии ремнем, с портупеей через плечо, за большим столом, накрытым красным сукном, сидел широкоплечий, сухощавый начальник уголовного розыска. В узкий продолговатый кабинет с единственным зарешеченным окном вошли четверо сотрудников.
— Садитесь, — сказал Шманов.
Комната наполнилась густым табачным
