Нет, уже не усну.
– Завтракать будешь?
– Только кофе.
Он встал, встала и Танзиля.
И вдруг прижалась, положила раскрытую ладонь ему на грудь.
– Марат, пока дети на улице, может, мы…
К нему прижималось мягкое тело его жены. Ее рука, с обручальным кольцом на безымянном пальце, лежала, чуть подрагивая, на его обнаженной груди. Там же, где вчера лежала ладонь другой женщины.
Как ни сдерживался, все равно Марат отстранился излишне резко.
– Извини, голова совершенно чугунная после вчерашнего. Мне надо в душ.
– Хорошо, – после паузы спокойно отозвалась Танзиля. – Я пошла готовить завтрак и варить тебе кофе.
***
Половина воскресенья прошла как обычно – в домашних делах. Только вот думать за этими делами у Марата не получалось. А во время обеда пришло сообщение. От Миланы.
Милана Балашова: Я надеюсь, что не слишком разочаровала тебя вчера.
Марат, не веря своим глазам, смотрел на экран смартфона. Номер Миланы Балашовой был в его адресной книге, потому что номера телефонов членов своей семьи Антон Балашов дал ему сам. И вот Милана прислала ему сообщение.
Совершенная Маратом чудовищная ошибка нагнала его слишком быстро, не дав времени на то, чтобы все обдумать и собраться с мыслями.
И эта грязь никуда не делась. От нее не отмыться. И сейчас она просочилась в его дом через экран телефона.
– Что-то случилось на работе? – робко спросила его Танзиля. Марат понял, что он уже долго смотрит на экран своего телефона. И выражение лица у него, наверное, сейчас… вообще не пойми какое, но далекое от невозмутимого.
– Да, – резко и коротко отозвался он.
– Проблемы? – снова так же робко спросила Танзиля. И в это время телефон снова пиликнул. Марат уже практически панически метнулся взглядом к экрану.
Милана Балашова: Ты сердишься на меня?
Он пустым взглядом смотрел на экран, пока там не появилось еще одно сообщение.
Милана Балашова: Пожалуйста, не сердись. Со мной все в порядке. Ты как?
Марат заставил себя погасить экран мобильного, предварительно выключив звук.
– Ничего срочного, – отрывисто бросил он. – Давайте есть.
Сообщения потом еще были, но Марат заставил себя не читать их. И воскресенье снова покатилось по своему обычному графику – они всей семьей съездили за продуктами в крупный молл, потом дети поиграли там в развлекательном центре, домой вернулись уже к вечеру. К этому моменту в телефоне скопилось уже с десяток сообщений. Марат прочитал их в туалете. Скрипнул зубами, сжал кулак. Как он дал себя втянуть в эту идиотскую ситуацию, что ему теперь пишет неуравновешенная малолетка?! А он читает ее сообщения, сидя на унитазе?! Как может достойный, уважающий себя мужчина оказаться в таком унизительном положении?! Марат резко снова разблокировал телефон и набрал:
Марат Ватаев: Не пиши мне больше.
Он несколько секунд сверлил взглядом экран. Сообщение тут же прочитано. Ответа она не пишет. А Марат вдруг резко осознал, что прятаться нельзя. Хочется, но нельзя. Ему надо как-то разрешить эту ситуацию, пока она не стала окончательно неконтролируемой. Потому что от избалованной мажорки ожидать можно всего, чего угодно.
Он шумно выдохнул и быстро набрал.
Марат Ватаев: Мы завтра поговорим. Я тебе скину, где и во сколько мы встретимся.
Ответ пришел тут же. Мгновенно.
Милана Балашова: Хорошо. Буду ждать.
***
Понедельник не принес никаких сюрпризов – что касается работы. Но Марата не оставляло ощущение тикающей бомбы. Ему надо поговорить с Миланой и объяснить ей. Что именно – Марат пока не представлял. Гораздо более насущным был вопрос – где провести этот разговор. В офисе – нельзя. Черт его знает, как пойдет разговор. А если она начнёт… вести себя неадекватно? Кричать, плакать? А если она потом выйдет зареванная из его кабинета? Это все равно, что подписать себе приговор тут же. В публичном месте такой разговор тоже проводить нельзя. Свидетели Марату не нужны. Что же делать?!
В итоге он снял на сутки квартиру. Незапланированные траты, но это единственный вариант. И Марат скинул Милане адрес и время. А о том, что говорить, он подумает, пока будет туда ехать.
***
Милана сидела на кровати, обняв руками колени. Свадьба – эта дурацкая, никому не нужная свадьба, наконец, закончилась, в доме было тихо. Все спали. Спал дед – он явно очень устал и выглядел сегодня хуже обычного, хотя держался. Спал мертвецки пьяный Артур, которого Милана с Лизой вдвоем еле оттащили в его комнату. И Милана не хотела даже думать о том, чем сейчас занимаются в своей комнате отец со своей новоиспеченной женой. Милане было о чем подумать.
Хотя, наверное, они сейчас заняты тем же, чем Милана занималась три часа назад с Маратом Ватаевым в кабинете отца.
Марат…
Она прошептала его имя, словно пробуя на вкус, примеряя. Потом легко встала с постели, прошла к письменному столу, взяла лист бумаги, ручку. И с самого верха страницы написала – «Милана Ватаева». И потом так еще, еще, еще, заполняя весь лист – «Милана Ватаева, Милана Ватаева, Милана Ватаева».
Она прекратила писать, только лишь когда вся страница была заполнена. Ей надо придумать новую подпись под фамилию «Ватаева».
Милана медленно сложила вчетверо листок, вернулась в постель, убрала сложенный листок под подушку. Она теперь женщина Марата Ватаева. Он сделал ее своей женщиной.
Сейчас Милане было стыдно за этот свой крик, когда Марат вошел в нее. Не такая уж сильная боль, по пальцу ножом больнее бывает. Или есть мизинцем на ноге об угол кровати удариться. Просто она, эта боль, оказалась неожиданной. Но потом… потом она куда-то исчезла. Отошла на второй план. Или Милана перестала ее замечать. Быть с Маратом, оставаться с ним, чтобы все это продолжалось – было важнее. И в тот момент, когда он, хрипло застонав, вздрогнул всем телом – она вдруг почувствовала себя и в самом деле женщиной. Той, что познала мужчину.
Милана взяла в руки телефон, открыла контакт «Марат Ватаев». Завтра она ему напишет. Очень хочется написать сейчас, а еще лучше – позвонить, услышать его голос. После того, что произошло в кабинете отца, Марат быстро привел в порядок свою одежду, потом помог привести в порядок ее одежду и велел уходить. Сказал, что он тут все сам в порядок приведет. И в самом деле, со стола что-то падало, когда они… Милана не могла его ослушаться. Но она уже дико скучала по его голосу. По его рукам на
