же глазах съесть, получали по заслугам.
– По делам рук твоих, дано будет тебе!– прогремел голос Арагона, неожиданно появившегося в первых рядах воинов.
– Слава самодержцу Арагону! – прокричал сотник.
– Слава. Слава. Слава. Хур-ра. Хур-ра. Хур-ра.
Арагон поднял руку с мечом вверх, призывая к молчанию.
– Сотник, остаёшься здесь со своей сотней. Когда потухнет огонь, соберёшь добычу и поделишь её строго между всеми, кто участвовал в походе, не забыв конников, гребцов и катапультщиков. Сделаешь, как записано в наших “сводах о походе“. Справедливость – этим мы отличаемся от других. Остальным командирам! Разобрать катапульты и баллисты. Людей в ладьи. Охранение по бокам. Идём в поход на Актогая.
– Хур-ра. Хур-ра. Хур-ра. Слава Арагону!
Половцев, вопреки ожиданиям самодержцев, в Аягозе не оказалось. Но ближайший город был только Актогай. Да и колодцев, по словам местных, в степях не было. От мяса будешь сыт, но им не напьёшься. Нужна вода. Получалось, что место сбора всех половецких семей было в городище Актогая. Значит, придётся не только брать крепость, которая уже будет готова к обороне, но предстоят и бои с подвижной, зачастую неуловимою конницей половцев. Но неуловима она в поле, во время подлого налёта. А здесь надо будет отбивать их атаки, укрываться от тысяч стрел.
На ладьи погрузили тяжёлые большие щиты, закрывавшие воина с ног до головы, длинные копья, останавливающие коня.
Арагон написал приказ и отправил его своему помощнику в орду. Прибыли разведчики с докладом о войске хана Актогая. Догадки о сборе семей половцев под Актогаем, подтвердились. В дне пути от города стояло большое войско половцев. Они явно готовились в набег. Надо было спешить, пока половцы не подошли на помощь защитникам крепости. Приходилось надеяться на то, что помощь к ним самим прибудет вовремя. С учётом данных разведки Арагон послал ещё одно донесение Джак-ши.
– С нами Бог! – громко сказал Арагон и махнул рукой в сторону крепости хана Актогая. Поход начался.
Скрываться было уже бесполезно, а вот спешить – да. Плыли днём и ночью, используя парус и сменяя гребцов.
По словам разведчиков, крепость стоит слишком близко к реке, и понятно, что установить на берегу катапульты им не дадут, сделав вылазку, чтобы сжечь их. Поэтому умельцы Гардарики заранее соорудили плоты, на которые сразу же и установили катапульты. На пристяжных плотах везли запасы огненных шаров.
Крепость Актогая показалась в полдень. Ещё за километр до крепости заревели боевые трубы. Было видно, как в ворота вбегают люди, и пастухи, щёлкая кнутами, загоняют коров.
Небо затянули тучи. Начал усиливаться ветер. Воздух стал влажным.
Арагон дал отмашку и забили барабаны. С бортов лодок стали спрыгивать воины. Вслед им бросали тяжёлые щиты. Пехота высыпала на берег, образуя большое каре.
Но тут ветер резко изменил направление и начал дуть от городища на реку. Мощные предгрозовые порывы ветра стали отгонять на середину реки плоты с баллистами и катапультами. Пришлось плоты подогнать к самому берегу. Воины спрыгивали в воду и верёвками удерживали их на отмели.
Этим сразу же воспользовались лучники на стене. Сотни стрел вспорхнули, как чёрные молнии, и унеслись к реке. Кожаные доспехи не спасали от медных наконечников печенежских стрел. Плоты дрогнули. Воины десанта, что ещё были на борту ладей, без команды бросились в воду, хватая тросы, спасая плоты. Некоторые из них, не умеющие плавать, одетые в тяжёлую броню, так и не смогли выплыть. Но, благодаря этим жертвам, катапульты остались у городских стен. Оставшиеся в живых воины практически все были ранены. В некоторых из них торчало по две оперённые стрелы. По команде сотника левая грань каре сдвинулась к берегу, прикрывая своими большими щитами безоружных. Сильный ветер, дующий со стороны стен, помогал лучникам печенегов. Воины Арагона гибли, но на их место бесстрашно вставали новые. Наконец раздалась команда
– Огонь!
Факелы коснулись зарядов катапульт, и сразу же огненный дождь обрушился на стены города. Сейчас сильный ветер сыграл злую шутку с печенежскими лучниками. Снаряды, предназначенные для поджогов домов за стенами, не выдерживая встречного ветра, падали на стены и сразу за ними, где скопилось большое количество воинов. Дерево до грозы – это не дерево после дождя. Стена вспыхнула моментально. Деревянные дома, примыкавшие к стене изнутри, усилили жар. Теперь уже воины Арагона с гневным удовлетворением смотрели, как пламя пожирает их врагов.
Но они рано расслабились. Справа раздалось гикание и свист. В воздухе появились первые стрелы, но, которые, из-за сильного бокового ветра, сбивались с курса, и бескрылыми стрижами падали вниз, не способные пробить даже лёгкое кожаное снаряжение гребцов, которые неимоверными усилиями удерживали ладьи на отмели, позволяя десантироваться остальной пехоте.
Половцы опоздали буквально на десять минут. Каре быстро перестроилось в линию, перекрывая собою расстояние от реки и до пышущей жаром крепости. Первая атака конницы захлебнулась кровью лошадей, налетевших на длинные копья Арагонцев. Проведя вторую тщетную атаку, половцы бросились вперёд пешими, срубая саблями наконечники копий.
Ладьи, рассчитанные на две тысячи семьсот человек, были заполнены не полностью, оставляя место запасам воинской сброи, оружию и щитам. Под стрелами печенегов погибло ещё более пятисот воинов. Обслуга катапульт и баллист была практически безоружна, поэтому чуть более тысячи воинов перегородили путь многотысячному половецкому войску. Какой-нибудь историк двадцать первого века сравнил бы это сражение с битвой при Фермопилах, где погиб мужественный воин и настоящий царь Леонид, вместе со своими тремя сотнями спартанцев. Но то сражение будет потом.
Два плота с героями пытались с реки забросать врага огненными шарами, но моментально были расстреляны сотнями стрел. Кряхтя и надрываясь, тащили волоком катапульты за спины воинов основоположники будущей российской артиллерии.
Половецкие вожди своих воинов не жалели, посылая и посылая их на ариев. Арагонцы, не имея возможности держать строй на кучах врагов, постепенно, вынуждено отступали. Уже первые огненные шары улетели вглубь вражеского войска, но натиск половцев не ослабевал. Ни Арагон, стоявший в окружении десятка воинов, на палубе одной из ладей, и, тем более, никто из воинов не заметили, как на севере появились клубы пыли, которые стремительно приближались к горящему городу. Ещё час кровавой сечи, которая воинам казалась вечной, и на берегу оказались тяжеловооружённые всадники с длинными копьями.
– Поберегись! Расступись! – закричали сотники и, следом за ними, десятники.
Тренированные пехотинцы схлынули по сторонам, а в образовавшуюся брешь ворвалась конница, сметая половецкую пехоту подобно ледоколу, пронёсшемуся по морю, схваченному легким тоненьким льдом. Кавалерия проскочила вдоль стены и вырвалась на поле, где стояло основное половецкое войско. Завязалась сеча. В этой рубке никто не заметил, как с
