на Бога.
100. Но будь утешен и не прекращай молитвы, ибо ты ни времени, ни трудов не употребляешь без пользы и, тем не менее, не прекращаешь молитвы; потому что никому не надо, чтобы ты всегда, во всё время возвращения, действительно помышлял о Боге, если ты только в начале своей молитвы направил к Нему своё благоговение и не переменяешь этого, и не возвращаешь действительного намерения и суждения, которое ты имел, чтобы предстать пред Богом.
101. То же самое утверждает Ангельский Учитель Св. Фома в следующих словах: Это первое намерение и благоговение, направленное к Богу, столь великой силы и важности, что оно делает так, что вся молитва истинна и может получить от Бога всякие благодати благие и дары, хотя потом, во всё время, проводимое в молитве, действительно и с размышлением о Боге не помышляется. Мог ли этот Святой Учитель яснее изъясниться и выразиться об этом!
102. Таким образом, как полагает этот Святой, молитва не разрушается, хотя фантазия молящегося множеством образов лишь ходит вокруг, если он не согласует свою волю и не отходит с того места, которое избрал себе для молитвы. И если он не прерывает её этим, не изменяет изначально принятого намерения явиться пред Господом [или Бога ожидать, или Господу Богу служить], и нет сомнения, что он не изменит такого намерения, сколь долго бы от того места ни отошёл, то, определённо, он столь долго и пребывает в молитве, хотя фантазия его со многими мыслями и образами, неприятными его воле, бродит около. Тот молится в духе и истине, — говорит там же вышеупомянутый Учитель, — кто идёт на молитву [предаёт себя молитве] в том духе и намерении, чтобы молиться, хотя бы потом слабости и бедности его расточались ради его мысли, так как рассеяние ума, происходящее без намерения, не препятствует и не истребляет силы и плода молитвы.
103. При этом ты можешь спросить: «Не должен ли я по истечении какого-то времени повторить, что я служу Господу Богу, говоря при этом: Господи, ты не далее от меня, но внутри меня, я охотно хотел бы предать себя Тебе в собственность, — или подобные слова»? Ответ: это не нужно, ибо у тебя есть намерение молиться, и для этого ты пошёл на молитвенное место. Для этого довольно веры и намерения; они же пребывают всегда, и чем они проще, чем меньше это помышление о Боге или обращение к Нему сопряжено словами и помыслами, тем они чище, духовнее, глубже и достойнее Бога.
104. Не глупость ли и не знак ли плохого почитания, если бы ты стоял пред царём и иногда говорил: «Государь, я верую, что Ваше Величество здесь»! То же самое, когда душа, видящая оком веры Бога и стоящая в Его присутствии, захотела бы проводить время тем, что твердила бы: «Боже мой, ты здесь»! Достаточно ей и того, что она верует, как верует; и когда приходит время молитвы, тогда этой своей верой и молитвой ведётся она и приводится к тому, что созерцает Бога в чистоте веры, в совершенстве целостной кротости и в предании себя самой.
105. Таким образом, известно, что пока ты не прерываешь этой веры и намерения пребывать в кротости пред Богом, ты всегда находишься в вере и в кротости, а следовательно, и в молитве, и в способном к созерцанию состоянии или в подготовке к нему, хотя ты можешь не чувствовать этого, и о Боге не помышляешь в действительности, и не держишь в уме факт Его присутствия. Так же как христианин, невеста или монах не нуждаются в том, чтобы постоянно вспоминать и говорить о своём состоянии (один: я монах; другая о своём брачном обручении, и говорить: я невеста; а третий — о своём крещении, и говорить: я христианин). Однако они не перестают быть теми, кто они есть, то есть один крещёным, другая обручённой, третий просвятившимся монастырской жизнью. Главное, чтобы христианин творил добрые дела в доказательство своей веры, и чтобы он веровал более делом, а не словами; и чтобы и невеста и монах подавали о себе известные знаки: она — верности, которую обещала своему жениху, а он — послушания, обещанного своим начальникам.
106. Так же должна и внутренняя (или внутреннему житию предавшаяся) душа, однажды решившаяся веровать по благодати, что в ней пребывает Бог, и все свои дела творить в Боге, без собственной воли. Она должна [говорю я] эту веру и это намерение сохранять и соблюдать во всех своих делах и упражнениях, и тогда не будет ей нужды начинать новыми словами всякое новое свидетельство такой веры и начатого однажды предания и пожертвования.
ГЛАВА XV
Равного с прежней содержания
107. Это учение служит не только во время молитвы, но и везде, во всякие времена, во всех упражнениях и направлениях твоего состояния и звания. Если ты скажешь, что в течение всего дня не мыслишь о возобновлении этого предания, то отвечу, что ты заблуждаешься, если думаешь о том, будто бы твоя ежедневная работа (как то учение, проповедь, еда, питьё, рукоделие и т. п.) отвращает тебя от этого; поскольку ты, повинуясь Божьей Воле, через свой труд, по словам Св. Фомы, ходишь в постоянной молитве[42].
108. Ибо известно, что такие труды не противны ни Воле Божьей, ни твоему пожертвованию и кротости в них, поскольку Бог хочет, чтобы ты питался, учился и работал. И поэтому совершаешь ты те упражнения и действия, которые Он велел и которые Ему угодны, однако не оставляешь ради них приличного тебе в Его присутствии страха и совершённого однажды своего предания Ему.
109. Но если бы ты во время молитвы или вне её порою со знанием и волей позволял беспорядочному возбуждению ума победить тебя и оторвать от дела, тогда самым насущным и важным было бы время для наблюдения своего благополучия, чтобы приблизиться через действенное повторение исповедания веры твоей и пожертвования себя Богу и снова искать лица Его. Но это нужно, когда ты находишься в сухости, ибо она добра и свята и, сколь бы велика ни была, не в состоянии отвлечь утверждённой в вере души от божественного присутствия[43]. Не следует называть сухость рассеяньем, ибо на ранних стадиях она есть не что иное, как недостаток чувственной благодати и сладости, которой они ещё не имеют, а на более поздних — отвлечение и отвыкание[44] от неё, когда
