и дала мне знать, что это происходит, как от моей самовлюблённости, и что я тем самым причиняю вред своей душе.
92. Всё это может отнять у тебя твоё заблуждение и не только вразумить тебя, какой это совершенный и духовный образ — молиться, но и сообщить тебе, что ты должен делать во внутреннем возвращении. Чтобы любовь была чиста и совершенна, нужно отрезать многообразие горячих и чувственных дел или действий и оставить душу тихо и покойно пребывать во внутреннем молчании; ибо горячность, сладость и приятные чувствования, которые постигает она в своей воле, не являются духовными, но, смешанные с чувственностью натуры дела, не реальная совершенная любовь, а лишь чувственный вкус, который вреден душе, по этой причине рассеивает её. Так говорил Господь досточтимой матери Шанталь.
93. О, сколь благополучна будет и сколь доброю работой будет заниматься душа твоя, когда она, совсем одна, возвращает себя саму в высшую часть свою и там заключает себя в своём Ничто, словно в своём центре или средоточии, невзирая на собственное дело, возвратилась ли она или нет, в добре ли ходит или во зле, действует она или праздна. И когда она не внемлет и не помышляет или не замечает ничего, то чувства способны привести к пониманию. Тогда верует ум ясным делом, и воля любит совершенной и совсем не препятствующей развитию души любовью, и так последуют оба тому чистому и всегда продолжающемуся делу созерцания и любви, которая свойственна Святым на небесах, не имея другого различия, как только то, что блаженные видят Бога лицом к лицу, а душа здесь, в этой жизни, созерцает Его только сквозь мрачную завесу веры.
94. Ах, сколь немногие души достигают этого совершенного образа молитвы, ибо они не проникают в высочайшую необходимость и полезность внутреннего возвращения и тайного молчания, но всё же могут воздерживаться от несовершенного мышления и пристрастия к чувственным сладостям. О, дал бы Бог, чтобы твоя душа, безо всякого размышления и не занимаясь самолюбованием, предалась этому святому и духовному недействию или праздному бытию и со Св. Августином сказала[41]: Sileat anima mea, et transeat se, non se cogitando! Да молчит душа моя, и да превзойдёт себя [да не желает ни делать что-либо, ни помышлять о чём бы то ни было], не мысля о себе; да забудет себя саму, и да погрузится в эту мрачную веру! О, сколь доброю, удостоверенною и обретённою пребывает такая душа, хотя саму себя она, ни в чём ни находя, считает потерянною.
95. Это учение утверждает письмо, которое просвещённая матерь Шанталь писала к особенной Служительнице Божьей: Божеская благодать, — говорит она, — даровала мне такой род молитвы, когда я простым созерцанием Бога находила себя как бы собственностью, совершенно преданную Ему и словно покоящуюся в Нём и поглощённую Им. И эту благодать она мне всегда соблюдала, хотя и сопротивлялась моей неверности, давая место страху и думая, что я вовсе бесполезна в этом состоянии. И когда я хотела что-либо делать с моей стороны, то этим всё портила. И даже доныне находит на меня этот страх, хотя не во время молитвы, но в других моих упражнениях, и побуждает меня, чтобы я была при этом действующей, в действительном образе. Но когда я делаю так, то вскоре замечаю, что отпадаю от моего основания, и ясно вижу, что вышеупомянутое моё простое созерцание Бога — единственное врачевание и средство помощи во всех работах, искушениях и разных приключениях моей жизни.
96. И, верно, я хотела по моему внутреннему познанию никогда не употреблять никакого другого образа во всех и каждых моих действиях, ни одного из них не исключая. Ибо то, что касается моего благоговения, когда я возомню давать себе наставления сообразованными словами и пожертвованием себя самой, чтобы укрепиться в моём уме, то этим навлекаю на себя новое искушение. Умалчивая о том, что я не могу сделать это лишь с огромным трудом, отчего сила моя иссыхает и становится такою, как бывает сухо по лету. Когда же сила моя оставила меня так, то я вынуждена была вступить будто бы в моё простое состояние предания и ясно узнала, что Бог через это хочет научить меня, какова Его Воля, дабы остановить всякое действие моей души, дабы Его Божеская действительность сама действовала во мне. И от меня не требует Он ничего иного, кроме единственно простейшего — созерцания Его во всех моих духовных упражнениях, во всех страданиях и вообще во всём. Истинно и то, что чем более удерживаю я дух мой в покое, тем лучше мне всё удаётся, тем скорее уклоняются и исчезают напасти, как часто говорил мне покойный наш отец Св. Франциск Сальский.
97. Наша блаженно усопшая Мать Начальница часто увещевала меня, чтобы я твёрдо и постоянно пребывала на этом пути, и в этом простом воззрении на Бога ничего бы не боялась, ибо, — говорила она, — этого довольно. И чем большая нагота и покой в Боге, тем большую сладость и силу получает душа, которая должна стараться быть столь светла, чиста и проста, чтобы ей ни на чём не основываться, ни на чём не утверждаться, ни на что не надеяться, кроме как на Бога.
98. При этом приходит ко мне свет, вновь сообщённый мне от Господа столь ясно, словно бы Он стоял перед моими очами. Он дал мне возможность познать, что я больше не должна чрезмерно заботиться о себе, но ходить с закрытыми глазами; ибо я истинно уповала на моего Возлюбленного и не только не желала ни видеть, ни знать пути, по которому Он вёл меня, но и не хотела о чём бы то ни было помышлять, даже просить от Него этой или другой особой благодати или дара, но должна только быть верна и пребывать так до конца, ходить пред ним свято, будто бы уже умершая и покоящаяся в Нём.
ГЛАВА XIV
Как душа, которая совершенным преданием себя через простое дело веры поставила себя в присутствие Божье, ходит всегда в созерцании, хотя не действительном, однако сравнивающимся с ним в основе и приобретении
99. Может быть, ты скажешь мне, как это уже сделали другие души, что целостным преданием себя через это вышеупомянутое чистое дело веры, поставив себя в присутствие Божье, ты теряешь своё время, ничего не получая и не успевая, ибо мысли твои расточаются, и ты не можешь твёрдо направлять их
