тот, кто нас похитил.
Облегчение пробежало по моим венам. Теперь, когда они знали, что похититель был на свободе, они будут осторожны. А нам с Женевьевой не нужно было объясняться.
Но все же.
— Такер все это время клялся, что не Воины убили Амину, — сказал Эмметт. — Это похоже на правду.
— Согласен, — пробормотал Дрейвен.
— Это нехорошо. — Дэш издал сердитый рык. — Все было бы проще, если бы парень в хижине был нашим убийцей. Но он все еще на свободе. Теперь у нас есть Воины, которые все вынюхивают. Как раз то, что нам на хрен не нужно. Черт возьми, я злюсь, что упустил этого ублюдка.
Когда мы отправились спасать Брайс и Женевьеву, Дэш выстрелил в человека, который держал Женевьеву в плену. В тот момент он был уверен, что Женевьева собиралась убить Брайса. Да, он промахнулся по человеку в черном.
Но он также упустил Женевьеву.
— Огонь. — Лео нахмурил лоб. — Наш парень, должно быть, вернулся в хижину и убил Воина. Сжег это место дотла. Это значит, что у нас и Воинов один и тот же враг.
— Нет. Это значит — Дрейвен вернул пистолет в ботинок — что этот парень подставляет нас. Опять. Он хочет, чтобы мы взяли на себя вину за убийство Воина. Это значит, что он надеется, что Такер решит свою проблему и уберет нас до того, как мы узнаем его личность.
Дэш ущипнул себя за переносицу. — На самом деле это может сработать в нашу пользу. Посмотрим, как Воины будут искать его. Потому что сейчас мы в тупике.
— Будьте осторожны, — повторил Дрейвен. — Давайте вернемся к работе.
Мы все кивнули, затем разошлись. Но я не вернулся к замене масла. Я побежал вверх по лестнице, поднимаясь по двое за раз, чтобы проверить Женевьеву.
Дверь была заперта. — Женевьева, это я.
Послышались шаги. Дверь распахнулась, и она заглянула через мое плечо на стоянку. — Они ушли?
— Да. — Я подтолкнул ее в квартиру, закрыв за собой дверь.
Мне потребовалось не более двух минут, чтобы пересказать все, что произошло.
— Значит, все знают, что похититель и убийца мамы все еще на свободе? — Она закрыла глаза. — Слава Богу. Я волновалась за Брайс.
— Больше никаких походов в продуктовый магазин в одиночку, хорошо? — Дэш не выпускал Брайс из виду. Я бы тоже держался поближе к Женевьеве.
— Хорошо… нет, подожди. Черт. Я сегодня нашла работу.
— Правда?
Она кивнула. — Джим, адвокат Дрейвена, позвонил мне. Я не знаю, что Дрейвен сказал ему, но он предложил мне работу без собеседования или чего-либо еще. Я начинаю в понедельник.
— Отличные новости.
— Будет сложнее не быть одной. У меня не будет гибкости Брайс в отношении рабочего времени.
Брайс была совладельцем газеты и работала с ее отцом, главным редактором. Ей не нужно было быть в газете, чтобы писать. А Дэш, в отличие от меня, не был привязан к перфокарте. Эти двое могли приходить и уходить, когда им было нужно.
— Было бы проще, если бы я могла оставаться здесь весь день, но мне нужна эта работа, — сказала она. — Пока я не продам свою квартиру в Денвере, я не могу позволить себе не работать.
В какой-то момент нам придется обсудить, как мы будем распоряжаться деньгами, и не то чтобы мне было чем поделиться. Но сегодня был не тот день, чтобы делить счета за коммунальные услуги и продукты. — Мы разберемся, — пообещал я.
Может быть, я бы каждый день ходил с ней на работу и с работы. Может быть, я буду чаще ее проведывать. Что бы ни потребовалось.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она была в безопасности, пока мы не очнемся от этого кошмара.
Но, черт возьми, это помогло бы, если бы мы знали, с кем сражаемся.
В НОЧЬ после визита Воинов в гараж я почти не спал. В голове крутилось слишком много худших сценариев. Я проснулся скованным, болезненным и беспокойным.
Диван был достаточно удобен для того, чтобы час-другой посмотреть телевизор, но после семи часов ворочания я мог точно определить, где доски каркаса протерли набивку подушек, а где сиденья провисли от использования.
Кровать была у Женевьев, и я не стал бы отнимать ее у нее, но пол был очень соблазнительным.
Обычно я проводил субботнее утро в безделье. Я проводил утро в постели, догоняя сон. Я выпивал целый кофейник кофе, просматривая каналы. Я не утруждал себя одеванием.
Вот только Женевьева была в моей постели, и она, вероятно, не оценит, если я буду ходить в одних трусах.
Так что же, черт возьми, я должен был делать по субботам? Мы должны были провести день вместе?
На этой неделе мы нормально общались короткими вспышками, но в квартире царило напряжение. Мы ужинали вместе, оба старались жевать без шума. Я подавлял многочисленные стоны удовольствия, когда поглощал несколько ее печений. Мы танцевали вокруг того, кто первым сходит в туалет. А когда свет был выключен, никто из нас не смел пошевелиться в своих постелях.
Это длилось всего несколько часов каждый вечер.
Целый день был пугающим, и магазин внизу звал меня по имени.
Я встал с дивана, разминая ноющую спину, затем прошел в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Женевьева притворялась спящей, как делала это каждое утро.
Ее дыхание было более учащенным, чем ночью. Мышцы ее лица были напряжены. А ее глаза шевелились за веками. Тем не менее, я был благодарен, когда она глубже зарылась в подушку.
Это дало мне возможность покинуть квартиру, не боясь попасться ей на глаза или случайно столкнуться с ней на кухне.
Утром в понедельник сбежать было бы невозможно. Мы должны были придумать утреннюю рутину, чтобы вовремя приходить на работу.
Но не сегодня.
Я не оставлял Женевьеву одну, но это не означало, что я должен был оставаться в квартире.
Пока я был в душе, я сварил кофе. С дымящейся кружкой в руках я пошел в гараж и отпер дверь магазина своим ключом. Набрал код, чтобы отключить сигнализацию, затем включил все освещение.
Запах смазки и металла заполнил мой нос. Ночной воздух был терпким, поэтому я подошел к панели на стене и открыл дверь первого отсека, впуская свежий воздух.
Естественный свет отражался от инструментов, висевших на стене. Я глубоко вдохнул утренний бриз, закрыл глаза и позволил ему распространиться по моим легким. Большинство людей в Монтане воспринимали изобилие чистого воздуха как должное. Но, опять же, большинство
