– Доброго дня, что у вас стряслось?
– Дык сестра-то ваша правильно сказала. Вино бы мне отменно помогло, а лучше темное пиво. Или пару стопочек самогона, да, – мужичок мечтательно облизнулся и тяжело вздохнул, – но нельзя. Ежели я супруге на глаза попаду с перегаром, то от встречи с богом меня никто не спасет. Вот мне бы мяты пожевать или еще чего.
Вздохнув, Арфель призадумалась, что из ее трав может убрать запах перегара. Гвоздика? Но это всем известно, мужичок сразу попадет под подозрение.
– Я тебя прокляну, – коротко произнесла Каэль и, пока подруга не успела ее остановить, добавила: – Чтоб рядом с тобой все обоняние теряли. На три часа, а там как хочешь выкручивайся. И в лавку не возвращайся, выходной у нас.
Мужичок был счастлив, пытался всучить госпоже Хемм деньги, но та гордо отказалась (закон запрещает проклинать людей за деньги). Тогда осчастливленный проклятьем страдалец с гордой улыбкой выложил на стол кулек подтаявших карамелек.
– Лакомьтесь, красавицы, – подмигнул он и ушел походкой абсолютного счастливого человека.
– Нельзя проклинать людей направо и налево, – проворчала Арфель.
– А я ни направо, ни налево не проклинала, я ж прямо перед ним встала, – притворилась дурочкой Каэль и подпихнула подругу в бок. – Идем скорее, пока какой-нибудь чахоточный здыхлик не явился. И без твоих нотаций – травников в Ондиниуме достаточно. Давай, ты же без меня работаешь как тягловая лошадь. Считай, что ты в отпуске.
– А потом мы с тобой с голоду помрем, потому что люди отвыкнут приходить за травами ко мне.
– У меня есть деньги, – отмахнулась Каэль.
– На счету, – кивнула госпожа Льефф. – Но, когда они кончатся, прокормит нас только моя лавка. Так что это наш последний выходной. Купаться можно и на закате. И вообще, еще пара дней, и надо думать о новой вылазке в лес.
– Думать с ужасом или с предвкушением? – уточнила госпожа Хемм и щелкнула пальцами. Из кухни, прямо по воздуху, выплыла корзинка.
– Не знаю, – честно сказала Арфель. – Вообще, я уже успела решить, что больше никогда не пойду. Но, как ты знаешь, такие мысли меня посещают едва ли не раз в месяц. Особенно зимой.
– Ага, когда ты разбудила медведя, – покивала Каэль. – Было забавно.
– Не очень, – скривилась госпожа Льефф.
– Но теперь у нас есть роскошная шкура. Осталось только камин сделать более подходящим для такой шкуры. Идем скорей, извозчик долго ждать не будет.
Уже в дверях подруги столкнулись с господином Трентом-старшим.
– Уходите, госпожа Льефф? – обеспокоенно осведомился он.
– Вы что-то хотели? – нахмурилась Арфель.
– Поговорить, – чуть смущенно ответил мужчина и покосился на Каэль.
– Я выйду и встречу извозчика, если ты через пятнадцать минут не появишься – я сотворю что-нибудь общественно опасное, – выразительно сказала госпожа Хемм и вышла.
Вздохнув, Арфель отошла от двери и коротко спросила:
– Чем я могу помочь?
Господин Трент вытащил платок, обтер лоб от пота и задумчиво спросил:
– Вы не можете отменить свои дела? Разговор предстоит сложный, и я предпочел бы вести его неспешно.
Сложив руки на груди, травница вежливо, но непреклонно произнесла:
– Я не изготавливаю запрещенные законодательством зелья, настои и травяные смеси, равно как и не осуществляю иную запрещенную колдовскую деятельность.
Мужчина несколько натянуто рассмеялся, вновь обмахнул лоб и, чуть подавшись вперед, доверительно произнес:
– Ох, нет, я не об этом. Я хотел поговорить о моем сыне. Родном. Да.
– Он болен?
Господин Трент стиснул многострадальный платок, смущенно улыбнулся и поразил травницу наповал:
– Вами. Он болен вами. Если бы вы подумали, то смогли бы понять, что мой сын не самая плохая партия. Вам бы не пришлось трудиться – я собираюсь назначить ему пожизненную ренту. Да и жить с госпожой Хемм вам бы тоже не пришлось. Понимаю, у вас финансовые трудности и вы вынуждены приютить эту женщину, но…
Вообще-то Арфель редко злилась. Травница не была склонна к резким вспышкам злости или припадкам ярости. Но сейчас ее семья состояла из двух человек: ее самой и Каэль. А семья для госпожи Льефф – святое.
– Эта женщина – Каэль Хемм, моя подруга, моя сестра и мой самый родной и близкий человек. А ваш сын, господин Трент, уже был в этой лавке и вел со мной подобный разговор. Правда, он сразу перешел к угрозам и прямо заявил, что планирует сделать из меня подстилку, минуя храм и магистрат, – зло отчеканила она и жестко, безапелляционно добавила: – Я более не желаю видеть семейство Трент в свой лавке.
– Но…
– Вы вполне можете присылать слуг за настоями, – ледяным тоном оборвала все возражения Арфель. – Я сдохну, но за вашего сына замуж не пойду.
Господин Трент спрятал платок в карман и, пытаясь удержать лицо, коротко произнес:
– Как бы тебе не пожалеть об этом, травница.
В этот раз Арфель не сдержалась и зло прошипела:
– Вам следует думать, что и кому вы говорите, господин Трент. Мой отец, мой настоящий отец, скотина, и вся его семья такая же. Но они слишком любят власть, слишком дрожат над своей репутацией и слишком, слишком упиваются чужими страданиями. И если я уведомлю их… О, я уверена, уже через сутки жалеть будете вы. Не потому, что я дорога им, а потому, что им нравится процесс наказания. Всего доброго, господин Трент. Здоровья вам и вашей супруге.
Он побледнел. Голой ладонью утерев взопревший лоб, мужчина сделал несколько шагов к двери.
– Раньше вы не козыряли своим родством с … – Тут господин Трент помялся и так и не решился произнести фамилию отца Арфель вслух.
– Раньше мне не угрожали, – зло ответила госпожа Льефф. – Вы отчаялись справиться с сыном и хотите купить ему игрушку, чтобы он был занят издевательствами над женой и не позорил вас в городе. Все ведь уже знают, как он жесток со служительницами телесного театра.
– Это лишь слухи, – поспешно возразил господин Трент. – Недостойные сплетни.
– Они покупали у меня оч-чень много характерных настоев, – криво улыбнулась Арфель.
Мужчина резко развернулся и вышел на улицу. Не прощаясь. В каком-то смысле госпожа Льефф его понимала: с таким сыночком ей бы на улицу было стыдно выйти. Но это не повод пытаться решить проблемы за ее счет. Абсолютно не повод.
– Я уже собиралась поджечь что-нибудь, – хмыкнула Каэль, когда Арфель забралась внутрь кареты.
– Да, я тоже, – задумчиво протянула госпожа Льефф. – Мне сделали потрясающее брачное предложение, а после жестоко оскорбились, когда я отказалась от оного предложения.
– Ого. А чего это они? Раньше вроде не сватались.
