металлом.
— Денис Макаров, — представился он, склонив голову. Но сделал это лишь после того, как Наумов указал на меня раскрытой ладонью. Вероятно, простой жест здесь тоже что-то обозначал.
— Сядь, — попросил я и бригадир, оглянувшись на начальство, опустился на стул рядом с рабочим столом Наумова, и тут же уставился на меня. — Ты знаешь, зачем мы тебя вызвали?
— Если это про девушку из ящика, то я ничего не знаю. С шлаком я дела не имею, только за продукцией слежу, и чтобы рабочие не отлынивали, — проговорил он мягко и ровно. Испуга в его голосе я не заметил.
— Вряд ли ты причастен к заточению этой несчастной. Но ты хорошо знаешь своих рабочих. Кто из них мог бы такое сделать?
— Нет, что вы, мои люди на такое не способны.
— Ты их всех знаешь настолько хорошо? — продолжил я. — Сколько людей под твоим началом?
Дверь почти неслышно раскрылась и вошел Павел. Он тоже сперва посмотрел на меня. До меня дошло, что в руке я держу графин с коньяком, и я тут же поставил его на пол, а потом сказал:
— Ты вовремя. Как Ульяна?
— Истощена. Об остальном позже.
— Главное, что жива, — сказал я и подвинулся, позволяя ему сесть рядом. — Это Денис. И он как раз собирался нам рассказать кое-что о своих подчиненных.
— Да нечего мне о них говорить!
— Не надо повышать голос, — вкрадчиво проговорил я, словив еще один удивленный взгляд от Трубецкого. — Начнем с того, что на последний вопрос ты не ответил. Твоя бригада включает в себя...?
— Двадцать четыре человека.
— Замечательно, и ты знаешь всех и каждого?
— Да, по именам я знаю всех.
— Можешь назвать адреса по памяти?
— Зачем это вам нужно? — насторожился Денис.
— Максим, что ты делаешь? — тут же шепнул мне в ухо Трубецкой, но я предпочел его проигнорировать.
— Просто скажи, да или нет.
— Не все, но многие.
— Если ты не знаешь, где живут твои подчиненные, как ты можешь утверждать, что ты знаешь о них все?
— Максим Бернардыч, — вступился за сотрудника Наумов. — Вы хоть скажите ему, в чем дело, Денис может и не знает, о чем речь, а вы ему такой допрос устроили.
— Хорошо, — смягчился я. — Тогда вопрос в лоб: зачем твой Володя закопал в шлаке ящик с этой девушкой? Когда он это сделал и как? Ведь явно не один.
— Володя? — бригадир посмотрел на Наумова в поисках поддержки, но тот лишь кивком подтвердил мои слова.
— У меня есть основания подозревать человека в порочащих связях...
— Если ты его покрываешь, то ты виновен не меньше, чем он сам! — перебил меня Трубецкой.
— Порочащие? О чем вы?
— О его увлечениях, — продолжил Павел. — В его квартире санкционирован обыск и если там найдут хотя бы намек на его антигосударственную деятельность...
— Боже упаси, — перекрестился Наумов. — Денис, неужели у нас на заводе было такое?
— Ничего подобного не знаю.
— Может, нам и у тебя обыск провести? — прищурился Трубецкой.
— Так! Успокоились! — выкрикнул я. — Предлагаю решение проще. То, что Владимир принимал участие в похищении девушки и сокрытии тела — факт. Поддержка антигосударственных, — тут я посмотрел на Павла, чтобы убедиться, что я использовал правильный термин, — взглядов — тоже факт. Тебе нет смысла его покрывать, потому что он мертв. И если ты что-то знаешь, то существенно облегчишь себе жизнь. За то, что ты был знаком с таким человеком, тебе ничего не будет. Правда ведь?
— Правда, — мрачно произнес шпион. — Но врать не советую. Если я выясню, что ты соврал — загремишь по полной.
Макаров замялся. С одной стороны, я действительно сделал ему отличное предложение — он может все рассказать и избежать ответственности с нашей стороны.
— Хорошо, я расскажу, что знаю, — наконец-то решился он. — Но вряд ли сообщу много полезного. Да, Володя хотел втянуть меня в свой клуб по интересам.
— Сколько их было? — перебил его шпион.
— Не знаю. Я слышал о троих.
— А я знаю, что было минимум пятеро, — добавил я без нажима. — Главное слово тут «было», поэтому тебе повезло, что ты не поддался.
— Да я и не хотел, — начал оправдываться бригадир.
— Не хотел, не хотел, — поддержал его Наумов. — Я на управленческие должности кого попало не беру.
— Не мешайте, — остановил я это словоизвержение.
— Хорошо, — кротко ответил начальник и с грустью уставился на пустую стопку.
— С чего он вообще влез в это? Его младший брат был донельзя доволен своей работой.
— Я без понятия, с чего ему это вдруг взбрыкнуло. Младший у него в тыщу раз умнее и все отлично понимает: как мы работаем, как функционирует завод. У него все шансы стать бригадиром, когда ему шестнадцать стукнет.
— Не стукнет, — всхлипнул Наумов.
— Боже, Макс, отдай ему бутылку, пусть он замолчит! — рассердился Трубецкой, не выдержал и сам поставил графин на стол.
— Что? И он тоже?
— Подельники Владимира его застрелили, — ответит я.
— Дьявольщина. Нет, вы не думайте. Я не с ними и не поддерживал их. Слишком они резво за дело взялись.
— Когда взялись? С чьей подачи? Может, видел кого или они имена называли?
— Пару месяцев как, — ответил Денис. — Но я не думал, что это все настолько серьезно. Понимаете, парню еще семнадцать лет. Молод, кровь кипит, хочется мир менять, чтобы он вокруг его персоны крутился.
— Тебя мы не обвиняем, — вставил я.
— Как сказать, — добавил Трубецкой еще мрачнее. — Он не сообщил. Это бездействие. А бездействие при преступлении — попустительство, что считается как соучастие.
— Но я... — Макаров широко раскрыл глаза от ужаса.
— Нормально все, — успокоил я его и повернулся к Трубецкому: — Не запугивай свидетеля!
— Ах, простите, господин барон. Вернее, господин сыщик! Ты сейчас вообще в другом месте должен быть, а не заниматься моей работой!
— Я вернусь, как только закончу здесь, — произнес я негромко. Даже Наумов навострил уши. — И мы уже решили все обсудить позже.
