доверху и тут же влил в себя.
Вздрогнул, передернул плечами, затем промакнул усы платком, который, встряхнув, вытащил из кармана, оперся на стол обеими руками и повернулся в мою сторону:
— Ой, что же это вы, садитесь-садитесь, прошу вас! Желаете? — он указал на стопки на своем столе.
— Нет, спасибо, — я отрицательно помотал головой и сел на упругий высокий диван, сжав набалдашник трости в руке. Его приглашение было как раз вовремя, потому что боль в ноге усилилась до нестерпимого желания наглотаться обезболивающего.
— Какие, однако, нервы! — с восхищением произнес седоусый. — Но, простите, мы до сих пор не знакомы. Я — Виктор Александрович Наумов, — он протянул мне руку. Я представился в ответ и седоусый удовлетворенно кивнул. — И все же — какой кошмар! Закопать человека живьем в шлак! Да еще в металлическом ящике!
— У меня есть несколько вопросов к вам, Виктор Александрович, — произнес я, старательно обдумав весь список того, что хотел бы узнать. — Потому что ситуация действительно щекотливая и мой друг, сказав о неприятной для вас статье, не врал.
— Вы что, угрожаете мне? — Наумов сел за стол, опрокинул еще одну стопку для успокоения нервов и прищурился, глядя на меня. — Если это безосновательно, то наш разговор более не имеет смысла! Я не сделал ничего в отношении этой девушки и потому прошу прекратить делать подобные намеки!
— О, — только и ответил я. Правда, все то, что успел наговорить Наумов, меня скорее позабавило. — Нет, что вы, речь не о девушке совсем. Я знаю, что вы ничего ей не сделали. Абсолютно в этом уверен.
— Да? — его лицо вытянулось. — Тогда в чем же состоит суть вашего обвинения, позвольте спросить?
— Не спешите, пока что обвинений никаких не было. И не будет. Но, впрочем, это зависит от того, что вы расскажете мне про того самого Володю.
— У меня есть его адрес — он в архиве этажом ниже в его личном деле, — он потянулся к телефону и уже снял трубку, однако не стал набирать номер, а лишь посмотрел на меня: — будем звонить?
— Мне не нужен его адрес, — отмахнулся я, а начальник, тут же положив трубку обратно на аппарат, потянулся к графину и налил себе третью стопку: — Может, хватит уже?
— Это от нервов, — он опрокинул еще пятьдесят грамм и громко поставил пустую стопку обратно на стол. — Почему не нужен? Как не нужен? Разве мы не собираемся искать злодея?
— Злодей мертв, — я хотел сохранить это в тайне, но Наумов не оставил мне выбора, и пришлось высказать все раньше. — Как и его младший брат, к сожалению. И еще двое. Если они тоже с вашего завода, то вы заметите, кого не хватает.
— О боже! — снова запричитал Наумов и собрался наливать себе четвертую, но промахнулся мимо графина. И пока он хватал пальцами воздух, я успел встать и забрать графин со стола. — Что вы делаете?
— Я хочу услышать нормальные, трезвые ответы, а потом можете упиваться, сколько влезет, — сердито ответил я. — Нет! — пришлось прикрикнуть, потому что Наумов потянулся за графином аж через стол. — В вашем возрасте много пить вредно, — добавил я.
И сел с графином обратно на диван под жалобным взглядом пятидесятилетнего начальника завода. На самом деле, его возраст определить было, как всегда для меня, проблематично. Но я сошелся сам с собой во мнении, что ему около полтинника.
— Хорошо! Ладно! — воскликнул он. — Задавайте ваши вопросы. Вы, кстати, из какого участка?
— Я не из участка и я не полицейский, — проговорил я сурово. — Но для вашей же безопасности будет лучше не знать, чьи интересы я представляю.
Ох уж эти киношные штампы. Но Наумов оказался впечатлен и только сцепил пальцы покрепче после моих слов. Новых вопросов он уже не задавал. Мне даже стало интересно, какие еще есть орудия в арсенале императорской шпионской сети, что они даже своим неявным упоминанием заставляют людей замолчать. Вот это влияние!
— Что ж, нет так нет, — Наумов икнул и развел руками. — Тогда спрашивайте все, что вы хотели узнать — расскажу, как на духу.
— Хорошо. Начнем. Что вы можете сказать про Егора, его брата?
— О! Паренек крайне трудолюбивый и сообразительный, очень хороший работник. Очень его жаль. Всегда делал все по правилам, по инструкции. Не опаздывал никогда. Словом, ничего дурного о нем вам сообщить не могу. Надеюсь, о нем вы и не желали услышать ничего плохого?
— Нет, — ответил я, а Наумов с явным облегчением вздохнул. — Но мне показалось, что его старший брат — полная его противоположность. И его идеи показались мне слишком радикальными. Он ведь не из тех, кто хочет все отнять и поделить?
— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — удивился начальник завода.
— Да что вы! — я настолько вошел в роль сыщика, что мне даже стало нравиться то, как я запугиваю Виктора Александровича. И неважно, что тот, кому эту роль нужно было исполнять на самом деле, сейчас находился парой этажей ниже. Сейчас я главный.
— Готов поклясться здоровьем жены и детей! — Наумов приложил руку к сердцу и даже привстал, но три стопки коньяка, выпитые почти что залпом, заставили его пошатнуться, и он тут же сел обратно.
— Не надо клятв, сядьте, я вам верю, — пришлось сделать недовольное лицо, хотя я понимал, что обычно заводскому начальству совсем не до простых работяг. — Тогда, быть может, вы сможете привести мне его бригадира?
— Бригадира? А, да, конечно, сейчас же, сию минуту!
Он схватил телефон дрожащей рукой. Я молча наблюдал, как он пытается отыскать бригадира.
На столе у него стояло два телефона. Я предположил, что это внутренняя линия и одно устройство, которое связывает завод с общей телефонной сетью. Интересное решение, но экономичное и определенно продуманное.
После пятого звонка Наумов повесил трубку и закрыл глаза:
— Денис сейчас придет, — произнес он с облегчением.
Через несколько минут раздался громкий топот по металлической лестнице снаружи, послышался стук в дверь, и после выверенной трехсекундной паузы в кабинет вошел бригадир. Светлое, гладко выбритое лицо раскраснелось, но не от подъема по лестнице, а от работы с горячим
