– лишние пальцы. [Однако] длинное не должно считаться излишним, а короткое – недостаточным. Хотя лапки утки коротки, [но] попробуй их вытянуть – причинишь боль; хотя ноги у журавля длинны, [но] отруби их – причинишь горе. Если не отрезать то, что от природы длинно, не удлинять то, что от природы коротко, не нужно будет и устранять боль. Ах, сколь противны человеческой природе милосердие и справедливость! Сколько боли причиняет людям милосердие!
Тот, кому разрежут перепонку между пальцами, заплачет; тот, кому откусят лишний палец, закричит. У одного – излишек, у другого – недостаток, а боль у обоих одинаковая. Современные милосердные с засоренными глазами печалятся о бедах мира, а немилосердные, насилуя природные свойства, алчут богатства и почестей. Ах, сколь противны человеческой природе милосердие и справедливость! Сколько шуму они вызвали в мире со времен трех династий![136]
Тот, кто с помощью крюка и отвеса, циркуля и наугольника придает [вещам] надлежащую [форму], калечит их природу; тот, кто с помощью веревок и узлов, клея и лака укрепляет [вещи], вредит [их] свойствам. Тот, кто [заставляет людей] изгибаться в обрядах и танцах, оберегать милосердие и справедливость, чтобы внести успокоение в умы Поднебесной, лишает их постоянных [свойств][137]. У [всех вещей] Поднебесной есть постоянные [свойства]. К постоянному относится то, что скривилось без крюка, выпрямилось без отвеса, округлилось без циркуля, стало квадратным без наугольника; что соединилось без клея и лака, связалось без веревки и тесьмы. Так [все] в Поднебесной, увлекая один другого, рождаются и не знают, почему рождаются; одинаково обретают и не знают, почему обретают. Такой порядок был и в старину и в наше время, [он] не может быть нарушен. Как может связанный милосердием и справедливостью, точно клеем и лаком, веревкой и тесьмой, наслаждаться природными свойствами? [Они] вводят весь мир в заблуждение. Небольшое заблуждение изменяло направление; великое заблуждение изменяло [человеческую] природу. Откуда это известно? С тех пор как [Ограждающий] из рода Владеющих Тигром смутил Поднебесную своим призывом к милосердию и справедливости, каждый по принуждению поспешил следовать за милосердием и справедливостью. Не изменилась ли из-за [появления] милосердия и справедливости и человеческая природа?
Попытаемся [высказать] об этом суждение.
Со времен трех династий каждый [человек] в Поднебесной из-за вещей изменял [свою] природу. Ничтожные люди жертвовали жизнью ради наживы, мужи – ради славы, военачальники – ради рода, мудрецы – ради царства. У этих людей различные занятия, различные прозвания, но, жертвуя собой, они причиняли своей природе одинаковый вред.
Так, Раб и Рабыня вместе пасли стадо и оба потеряли своих овец. Спросили Раба, что [он] делал? Оказалось, что читал дощечку с записью гадания. Спросили Рабыню, что [она] делала? Оказалось, что играла в кости. Занимались они различными делами, но оба одинаково потеряли овец. Так, Старший Ровный, жаждавший славы, умер у подножья горы Первого Солнца; разбойник Чжи[138], жаждавший поживы, умер на вершине Восточного Кургана. Смерть их вызвана различными причинами, но оба они равно сократили свою жизнь и причинили вред своей природе. Почему же следует восхвалять Старшего Ровного и порицать Чжи?
Из тех, кто в Поднебесной жертвует собой, одни делают это ради милосердия и справедливости, тогда их обычно величают благородными мужами; другие – ради имущества и богатства, тогда их обычно прозывают ничтожными людьми. Жертвуют собой одинаково, почему же становятся благородными или ничтожными? Разбойник Чжи так же сократил свою жизнь и повредил своей природе, как и Старший Ровный, откуда же [появилось] между ними различие, как [различие] между ничтожным и благородным?
[Умение] подчинять свою природу милосердию и справедливости, даже [столь] совершенное, как у Цзэн [цзы] и Хрониста [Ю], я не называю сокровищем; [умение] подчинять свою природу [всем] пяти вкусам, даже [столь] совершенное, как у Юйэра[139], я не называю сокровищем; тех, кто подчиняет свою природу [всем] пяти звукам даже [столь] совершенно, как Наставник Куан, я не называю чуткими; тех, кто подчиняет свою природу [всем] пяти цветам даже [столь] совершенно, как [Видящий] Паутину Издали, я не называю зоркими. Я называю сокровищем обладание не милосердием и справедливостью, а лишь своими свойствами. Я называю сокровищем не обладание милосердием и справедливостью, а лишь предоставление свободы своим природным чувствам. Я называю чутким не того, кто слышит других, а лишь того, кто слышит самого себя. Я называю зорким не того, кто видит других, а лишь того, кто видит самого себя. Ведь смотрит на других тот, кто не видит самого себя; овладевает другими тот, кто не владеет собой, [такой] завладевает тем, что принадлежит другим, а не тем, что обрел он сам; стремится к тому, что пригодно для другого, а не к тому, что пригодно для него самого. Ведь те, кто стремится к пригодному для другого, не стремятся к пригодному для них самих. Они одинаково порочны, пусть это даже Старший Ровный или разбойник Чжи! Мне стыдно перед природными свойствами, поэтому я не осмеливаюсь упражняться в милосердии и справедливости с первым и не решаюсь предаваться порокам с последним.
Глава 9
У коня копыта
У коня копыта, и [он] может ступать по инею и снегу. Шкура защищает [его] от ветра и холода. Он щиплет траву, пьет воду, встает на дыбы и скачет. Такова истинная природа коня. Ему не нужны ни высокие башни, ни огромные залы.
Но вот Радующийся Мастерству сказал:
– Я умею укрощать коней.
[И принялся] подстригать им гриву, подрезать копыта, стал их палить и клеймить, взнуздывать и стреноживать, запирать в конюшне и загоне. Из [каждого] десятка погибали два-три коня. [Он] стал укрощать их голодом и жаждой, пускал рысью и галопом, заставлял держать строй. Спереди [им] угрожали удила и шлея, сзади – кнут и хлыст. Коней же погибало более половины.
Гончар сказал:
– Я умею лепить из глины.
Круги [у него] соответствовали циркулю, а квадраты – наугольнику.
Плотник сказал:
– Я умею обрабатывать дерево.
Изгибы [у него] соответствовали крюку, а прямые [линии] – отвесу.
Разве [своей] природой глина и дерево стремятся соответствовать циркулю и наугольнику, крюку и отвесу? Но все же [мастеров] славили из поколения в поколение:
– Радующийся Мастерству умел укрощать коней! Гончар и Плотник умели обращаться с глиной и деревом!
Это – ошибка тех, кто правил Поднебесной.
Я думаю, что мастер, управляя Поднебесной, поступил бы иначе. Постоянное в природе людей то, что [они] ткут и одеваются, возделывают землю и питаются, – это и называется [их] общим свойством. [Некогда они] были едины, не
