Он молчал.
В голове у Керсти был полный сумбур. Молчание ее угнетало. Но она не знала, о чем говорить.
Подниматься на холм становилось все труднее.
Впрочем, длинноногий и мускулистый Макс вряд ли чувствовал усталость. Керсти то и дело поглядывала на него с замирающим сердцем. Она чувствовала, что ее к нему влечет — и вместе с тем что-то в нем пугало…
Она никогда не пила спиртных напитков, но знала, что даже самые крепкие из них не могли бы опьянить так, как опьянял этот мужчина.
Где-то закричала сова. И тотчас же в высокой траве зашуршал какой-то мелкий зверек.
— Повсюду хищники, — заметил Макс.
Девушка с трудом перевела дух и пробормотала:
— Но хищники не всегда получают то, чего хотят. Даже маленькое и слабое существо при желании может отразить атаку врага.
Макс остановился. Керсти тоже.
— Передохни, — сказал он. — Почему ты не хочешь сесть на лошадь? Ты, наверное, очень устала, Она решила, что хитрить ни к чему.
— Я не умею ездить верхом. Если вы Помните, мистер Россмара, у моих родителей нет скаковых лошадей, вот я и не научилась.
— Ничего, теперь научишься.
— Нет, — твердо заявила она. — Я не хочу учиться.
— А я говорю, научишься. Тебе придется много ездить со мной по хозяйственным делам. Как ты себе это представляешь? Я что, должен водить тебя за собой на веревочке?
— Не смешно! — отрезала Керсти. — Вряд ли в мои годы я смогу освоить верховую езду.
— Тебе двадцать пять лет, — сказал он с улыбкой. — Да, конечно, ты немного старовата, но мы попытаемся…
Керсти отвернулась, пряча улыбку, и зашагала дальше.
— Если вы отдохнули, — бросила она через плечо, — то давайте продолжим наш путь.
— Я отдохнул? Ты опять дерзишь? Нисколько не изменилась!
«Нет, изменилась, очень изменилась, — мысленно возразила Керсти. — Только он об этом пока не знает».
Впереди высился замок. Его темные контуры, окутанные серыми тенями, вырисовывались на фоне вечернего неба Замок Кирколди… Теперь там ее дом. Как странно… Несмотря на грусть, вызванную гневом родных, она думала о своем будущем с радостным волнением.
— Они еще одумаются, — сказал Макс.
Керсти вздрогнула.
— Как вы догадались, что я сейчас думала о родителях и брате?
— О чем же ты еще могла думать? Роберт и Гейл — прекрасные люди, а Нилл… он тоже тебя очень любит. Они недовольны переменами, произошедшими в твоей жизни, но со временем они за тебя порадуются.
— Возможно.
Керсти хотелось верить, что Макс прав. Она решила, что завтра вечером пойдет домой и попробует поговорить с родителями.
Наконец они подошли к конюшне. И тотчас же раздался топот ног — подбежавший конюх принял у Макса лошадь. Макс кивнул слуге и, повернувшись лицом к замку, сделал шаг в сторону, пропуская Керсти вперед, Девушка потупилась и зашагала по дорожке, ведущей к Ив-Тауэр. Минуту спустя Макс взял ее под руку и повел к лестнице.
— Я хочу предложить тебе комнаты, в которых жила Элла, до того как вышла замуж. Раньше мы приходили сюда в гости к Аррану и Грейс.
— Подойдут любые, — проговорила Керсти, чуть дыша от волнения. — Мне не нужно роскоши. Вы же знаете, как скромно я живу. Будет неприлично, если вы предоставите мне комнаты лучше, чем у других слуг.
— Еще выше, — сказал Макс, когда они поднялись на два лестничных пролета. — Давай не будем обсуждать, что прилично, а что нет. Ты сама сможешь выбрать себе комнаты.
Твои покои станут твоим домом, и я хочу, чтобы тебе там было уютно.
— Но я не могу ничего выбирать! — Керсти остановилась и посмотрела на Макса. Ей вдруг захотелось взять в ладони его лицо, обращенное к ней. Он был самым красивым мужчиной на свете. — Не могу… — прошептала она.
Он помолвлен, тя она не имеет права так на него смотреть.
Не имеет права к нему прикасаться. Она плохая, грешная женщина. Но она исправится… и станет его надежной помощницей, возьмет на себя часть его забот. У нее появится такое множество обязанностей, что ей будет просто некогда думать о нем как о мужчине.
Нет, у нее ничего не получится. Потому что она сходит с ума, когда смотрит на него.
Макс улыбнулся.
— Ты всегда была красивой. А сейчас стала еще прекраснее, чем прежде.
Керсти вспыхнула.
— Спасибо, — пролепетала она. И почти бегом преодолела третий лестничный пролет.
— Налево, — сказал Макс, следовавший за ней.
«Не обращай внимания, — говорила она себе. — Его слова — обычная учтивость. Просто он хорошо воспитан и ко всем так относится».
— Сначала я покажу тебе бывшие покои Эллы, а потом мы постараемся что-нибудь для тебя выбрать.
Керсти молча кивнула, и они зашагали по широкому коридору. Дощатый пол, почерневший от времени, был покрыт потертой, но красивой ковровой дорожкой золотистого цвета. Вместо портретов членов семьи — Керсти ожидала увидеть именно портреты — на стенах висели пейзажи с изображением окружающих замок полей и холмов. Вот каменная крепостная стена, поросшая цветами… Вот деревенская церквушка… Вот собаки и лошади… Керсти очень понравились картины.
— Мы пришли, — объявил Макс, останавливаясь.
Он распахнул дверь, прошел в небольшую гостиную и зажег лампу, стоявшую на расписном столике у входа. Затем принялся зажигать остальные лампы — уже в соседней комнате.
Нет, ей нельзя здесь жить! Эти покои предназначены для знатной дамы.
— Ну как? — спросил Макс, вернувшись. — Элла называла эти комнаты розовыми. Она говорила, что в них «теплый интерьер». Впрочем, в таких вопросах мужчине женщину не понять.
Керсти лишилась дара речи.
— Тебе не нравится? — Макс нахмурился. — Хорошо, мы подыщем что-нибудь другое, но сначала хотя бы взгляни на спальню.
Девушка молча прошла в спальню — и замерла в изумлении. Над кроватью нависал розовый полог, опорные столбики которого были украшены позолоченной резьбой.
Перина казалась необыкновенно мягкой. На туалетном столике, покрытом скатертью из того же розового шелка, что и полог, лежало множество серебряных вещичек: расчески, гребни, крючки и рожки для обуви. Здесь же стояли хрустальные флаконы духов с серебряными крышками. Лампы у кровати были с розовыми стеклами, и их свет окрашивал всю комнату в бледно-розовые тона.
— Подумай, — сказал Макс, стоявший у порога. — Может, тебе не нравится цвет? Его можно поменять. Надо, чтобы тебе здесь нравилось. Думаю, мой дядя со мной согласится.
Ослепленная роскошью спальни, Керсти по-прежнему молчала. Вернувшись в гостиную, она осмотрелась. Диван и небольшие зачехленные кресла были расставлены вокруг невысоких столиков, на которых красовались изящные фарфоровые вещицы. На каминной полке стояли покрытые эмалью часы. Камин был выложен розовой и белой плиткой, расписанной цветами.
