других ночей, проведенных вместе, он не заключил меня в свои объятия, засыпая, прижавшись щекой к моей груди. Вместо этого он оставил меня, привязанной к кровати, испытывающую боль, грязную.
Он ушел и даже не оглянулся.
Страх сковал меня, когда я подумала о предыдущей Верховной Моне. Интересно, чем она заслужила свою смерть? Я была в ужасе, вдруг я сделала что-то подобное. Хотя что? Я не имела понятия.
Я поерзала на матрасе, пытаясь найти хоть какое-то облегчение от боли, когда дверь в мою комнату открылась. Мой взгляд переместился на вошедшего. Я молилась, чтобы это был не Господин, или, что еще хуже, пришел охранник, чтобы забрать меня.
Мое сердце забилось быстрее, а затем облегчение затопило меня, когда я увидела, что вошла моя чири. Когда она вошла, ее глаза искали меня по комнате, и увидев меня, привязанную к кровати, они вспыхнули. В них я прочитала смесь шока и сочувствия.
Чири бросилась ко мне, к месту, где я лежала. Ее руки зависли над веревками.
— Мисс, — прошептала она, когда увидела кровь и рубцы.
Она повернула голову, осматривая комнату и побежала в ванную, вернувшись с небольшим острым лезвием. Сохраняя молчание, она принялась разрезать веревки.
Я пыталась сдержать крики, но даже малейшее шевеление веревки на моих запястьях и лодыжках вызывали жгучую вспышку боли, разрывающую мое тело.
— Простите, мисс, — сказала чири, пытаясь быстро и безболезненно снять с меня путы.
Одну за одной она разрезала веревки. Как только она закончила, мои безжизненные конечности упали на матрас. Чири стала массировать мои руки и ноги, возвращая кровь к моим мышцам. Я подавляла крик, когда они подвергались словно атаке игл.
— В конце концов, это поможет, мисс, — успокаивала чири.
Я кивала, давая ей понять, что понимаю. В течение нескольких минут я позволяла ей массировать мои конечности, пока они, хоть и ослабшие, не вернулись в почти нормальное состояние.
Когда чири закончила разминать мои мышцы, она соскользнула с кровати и пересекла комнату, чтобы наполнить большую ванну на другой стороне комнаты. Не двигаясь, я наблюдала, как она занимается своей работой. Я смотрела, как ее длинное, плохо сидящее серое платье свободно болтается на исхудавшем теле. Я уставилась на ее шрам.
— Я вытащу тебя отсюда.
Я вздрогнула, когда эхо голоса прозвучало в моем разуме. Желая услышать больше, я закрыла глаза и попыталась вспомнить голос. «Шрам», — подумала я. Шрам заставил голос говорить? Думая о шраме чири, я молилась, чтобы голос вернулся.
— Я обещаю. Я не остановлюсь, пока не вытащу тебя из этого ада.
Мое сердце бешено забилось, когда голос вернулся, но теперь с большей ясностью и силой.
Я уставилась на мужчину, нависшего надо мной. Я лежала в углу темной камеры и улыбалась.
— Я знаю, что так и будет. Я тебе доверяю. Я верю в тебя.
Моя слабая дрожащая рука поднялась, чтобы погладить лицо мужчины, и он глубоко вздохнул. Его ярко-голубые глаза закрылись от моего прикосновения. Мой желудок скрутило, когда единственная слеза упала из уголка его глаза.
— Не плачь, — пробормотала я, стирая слезу подушечкой пальца. — Я буду ждать. Сколько бы это не заняло времени, я буду ждать.
Мужчина со шрамом открыл свои глаза. Обняв меня, он крепко прижал меня к себе. Мое тело было обессилено, и я едва могла двигаться. Но в его объятиях я могла чувствовать себя в безопасности.
— Когда меня снова накачают наркотиками? — спросила я.
— Скоро, — ответил он. Его огромное тело напряглось.
— Все хорошо, — успокаивала я. — Однажды я проснусь и буду свободна. Ты освободишь меня.
— Я обещаю, — прохрипел он. — Даю тебе слово. Ты — моя кровь. Я никогда не перестану пытаться.
— Мисс? — прошептал далекий голос. Кто-то коснулся моей руки. — Мисс? — снова прозвучал голос.
Я открыла глаза, и воспоминание растворилось в темноте.
Я повернула голову на голос, но зрение было затуманено. Нежные пальцы вытерли мои слезы.
— Мисс? Вы в порядке?
Я проглотила комок в горле. Видение было таким реальным. Забота о мужчине со шрамом, мужчине, который должен был напугать меня, принесла мне первое чувство покоя с тех пор, как я проснулась в своей позолоченной клетке.
— Да, — ответила я.
Чири сидела молча, ожидая от меня ответа. Я поднесла свою руку к голове, дыша сквозь боль.
— В моем разуме продолжают всплывать разные картинки, — я нахмурилась. — Я не уверена реальны ли они или это только иллюзии.
Чири кивнула, затем взяла меня за руку.
— Мисс, вы должны принять ванну.
Она опустила взгляд на мое тело, особенно на бедра, которые были покрыты моей кровью и семенем Господина.
Заставив свои ноги двигаться, я спустила их с кровати и ухватилась за чири, чтобы та помогла мне встать. Покачиваясь, я прижалась к ней и использовала ее в качестве опоры. Я застонала, ступив в горячую воду. Отметины от веревок горели.
Стиснув зубы, я села и закрыла глаза, позволяя пару клубиться вокруг меня, жаля ссадины и успокаивая ноющие мышцы.
От воды исходил восхитительный запах.
— Что добавлено в воду? — спросила я.
Затем открыла глаза и увидела, как чири окунает губку в воду, прежде чем провести ею по моим рукам. Я наблюдала за тем, как губка смывает с меня кровь. Синяки оставались. Ничто не сможет смыть эти следы.
— Лаванда, мисс. Господин приказал, чтобы его Верховная Мона приняла ванну с ней. Это его любимый запах.
Я кивнула и откинула голову на спинку ванны. Чири мыла мое тело, стараясь не касаться больших, темных синяков. Я смотрела на нее, пока она работала, и спросила:
— Как ты стала чири?
Она замерла, затем опустила глаза и ответила:
— Мой отец продал меня Призракам. Мне было десять.
Мои глаза расширились.
— Твой отец продал тебя?
Чири кивнула. Ее рука замерла на моей руке, когда она почувствовала тяжесть моего потрясенного взгляда. Она вздохнула.
— Голод заставляет отчаявшихся людей совершать самые подлые поступки, мисс. Моя мать умерла, нас было шестеро, а еды не было. — Она пожала плечами. — Я понимаю, почему он это сделал.
Ее взгляд потерял фокус, когда она продолжила:
— Хотя я уверена, что он понятия не имел, где я окажусь.
— Мне жаль, — прошептала я, услышав нотку грусти в ее простых словах.
Чири слабо улыбнулась в мою
