Кажется, этот мужик ненавидит меня всем своим темным нутром. Потому что взгляд у него сейчас настолько кровожадный, будто мысленно он представляет, как раздирает меня на мелкие кусочки. Но я все равно остаюсь стоять на месте, упрямо глядя снизу вверх.
— Давай разойдемся полюбовно, золотце, — вкрадчивым тоном предлагает Шрам, оскаливаясь, — Я ведь ни черта не шучу, когда угрожаю. Так что сделай одолжение — захлопни рот и садись в машину. У меня приказ доставить тебя к мужу. Я его выполню в любом случае. Только учти, что если придется применять силу, то пострадаешь только ты и никто больше. Так что выбирай.
От него веет угрозой, самой настоящей. Я на всякий случай решаю не испытывать судьбу и все-таки сажусь на заднее сиденье Мерседеса. Ну его к черту, вдруг он сумасшедший или вообще садист какой-нибудь? Лучше не провоцировать лишний раз.
Шрам молча садится на водительское сиденье, заводит машину. Вся дорога проходит в молчании. Не потому, что я смирилась с участью и покорно жду, когда меня привезут к Паше за очередной порцией унижения. Просто не хочу больше ни с кем из кодлы Севера разговаривать. Сейчас сделаю вид, что зашла домой, дождусь, когда этот надзиратель уедет, и спокойно вызову такси.
— Спасибо, — на автомате благодарю я, когда Мерседес паркуется во дворе элитной многоэтажки, где живет Паша.
Ответа не дожидаюсь — выхожу из салона и направляюсь к подъезду. За спиной громко хлопает дверь и следом слышится писк сигнализации. Этот короткий резкий звук так сильно ударяет по нервам, что я порывисто оборачиваюсь. Шрам неторопливо догоняет меня.
— А ты куда? Меня не надо провожать! — поспешно отказываюсь я.
— Топай, — сухо приказывает амбал.
Мысленно обзываю его самыми обидными нецензурными словами и сжимаю крепко челюсть. Ладно, черт с ним. Просто цепной песик решил проверить, точно ли я попаду домой, чтобы своему хозяину отчитаться и похвалу получить. Пусть.
Но едва мы выходим из лифта, как Шрам достает из кармана связку ключей и спокойно открывает дверь нужной квартиры. Я замираю в шоке, не сделав толком и двух шагов, и тихо выдавливаю:
— Откуда у тебя ключ от квартиры?
Шрам бросает на меня молчаливый взгляд. Наконец он открывает замок, распахивает дверь и кивком указывает внутрь. Я нерешительно топчусь на пороге, чем, видимо, дико его раздражаю.
— Заходи, — рявкает он.
— Зайду, когда захочу. Может я вообще прогуляться собираюсь тут по площадке, свежим воздухом подышать! — выпаливаю я.
Шрам прожигает меня взглядом исподлобья и на его лице медленно сменяется гамма эмоций. Они читаются, как с открытой книги, пока не остается только одна, самая яркая — желание прямо здесь свернуть мне шею. Причем особо изощренным способом.
И только сейчас до меня доходит, что ни он, ни Север, ни другие его люди — это ни черта не обычные мужчины. Они связаны с криминалом, у них оружие, связи и, возможно, руки по локоть в крови. Может они таких, как я, вообще пачками в день на тот свет отправляют?
Быстро зашмыгиваю в квартиру, решая не провоцировать верзилу еще больше. Кто его знает, вдруг он и правда меня сейчас тут укокошит и скажет Северу, что я просто, например, с лестницы так неудачно упала?
Дверь следом мгновенно захлопывается, следом слышится шум замка. Я не успеваю толком ничего сделать, потому что быстро набираю код от охранной системы, чтобы не вызвать ненароком наряд полиции. За дверью слышно, что приехал лифт, потом становится тихо. На всякий случай выжидаю еще несколько минут и только потом иду искать запасную связку ключей.
Пытаюсь открыть замок изнутри, но ключ попросту не влезает. Сначала мне кажется, что я перепутала его с другим ключом, но нет. Разгадка оказывается куда проще — похоже, что Паша сменил замки. Внезапно. Потому что ни один из связки не подходит к двери.
— Твою мать! — в сердцах ударяю ладонью по косяку и, закрыв глаза, прислоняюсь пылающим лбом к стене.
Похоже, Север делает все, чтобы я никуда не исчезла, пока не встречусь с законным мужем.
Я решаю не терять времени даром, раз уж оказалась запертой в квартире. Первым делом нахожу пару чемоданов — один свой и другой Пашин — и начинаю складывать свои вещи. Если честно, мне от него даже несчастного чемодана не нужно, настолько он мне противен, но сейчас выбора нет. Перевезу вещи и потом верну. Только бы уехать поскорее. Будь у меня телефон, позвонила бы Звягинцеву, но я даже не знаю, где он остался. Был в сумке, но Север ведь силой утащил меня к себе, так что где она находилась сейчас — неизвестно…
Можно, конечно, попробовать вызвать охрану или попытаться докричаться до соседей, чтобы вызвали мастера и вскрыли двери. Но что-то мне подсказывало, что так просто не будет. Все равно в итоге Север заставит увидеться с мужем. Ему ведь нужно его унизить, иначе зачем этот цирк. И плевать, что таким образом он уничтожает меня. Даже если получится выбраться из квартиры, все равно притащит назад, чтобы братца ткнуть в то, какой он урод. Невесело хмыкаю. Ну, хоть в чем-то я с Артуром согласна…
Оставшееся время до вечера я просто бесцельно слоняюсь по квартире. Щелкаю от скуки телевизор, цежу остывший чай, с тоской глядя в окно. Что мне делать дальше? Конечно, первым делом я подам на развод, это даже не обсуждается. Ну а потом? Жизнь пойдет так же, как и раньше — дом, работа, дом. Только к ежедневной рутине добавятся еще сплетни и шепотки за спиной. Конечно, как тут не обсудить, что мы разводимся сразу после свадьбы. Некоторые заклятые подружки точно обрадуются и позлорадствуют.
За печальными мыслями как-то забываюсь и, когда слышу щелчок замка, а следом скрип открывающейся входной двери, вздрагиваю от неожиданности. Сердце заходится в бешеном темпе. Опускаю голову и зажмуриваюсь до кругов перед глазами. Пальцы с силой сжимают чашку. Кажется, что еще немного и она треснет, располосует руки в кровь.
С каким-то извращенным удовольствием представляю, как сожму после этого в ладони осколок керамической кружки, дождусь, когда Паша войдет, и располосую рожу своего недомужа. Чтобы на всю жизнь напоминание осталось о том, насколько он конченый человек.
На кухне загорается свет и шаги резко стихают. Я зажмуриваюсь еще крепче, чтобы побороть в себе бешеное желание претворить фантазии в жизнь.
— Алиш? — до боли родной голос звучит так удивленно, словно его обладатель и не ожидал снова увидеть меня здесь.
Мне неинтересно, где Звягинцев находился все это время. Главное я уже знаю — он был не рядом, отсиживался где-то, трусливо прячась, думая только о своей шкуре. Вскидываю вверх голову, впиваюсь в лицо Паши взглядом. Знаю, как я выгляжу, видела себя в зеркале — воспаленные глаза, темные круги под глазами, встрепанные волосы.
Паша неуверенно мнется на пороге, скользит взглядом по кухне и наконец растягивает губы в виноватой улыбке:
— Солнышко, прости, на работе пришлось задержаться. Может поужинаем где-нибудь? — предлагает он, а взгляд продолжает бегать, — Или отоспаться хочешь?
