– Итак, значит, – спросила Ванда, не оборачиваясь, – раньше, чем через девять дней Пьер не отправится на выручку брату. Если так, то я…
Она остановилась, не докончив фразы.
– Нет, ничего.
Ванда отыскала глазами деревушку, где она встретилась с Иенг. На сегодня перед закатом солнца у нее назначено свидание с колдуньей.
– Шесть часов, – отвечал Пьер.
Ванда направилась к выходу.
– До свиданья. Я чувствую себя очень усталой.
– Я вас провожу.
– Нет, Пьер, благодарю вас. Останьтесь здесь. Вам надо обсудить с отцом Равеном вопрос об экспедиции, что с собой взять, определить маршрут.
– Вы правы. Часа через два я приду домой.
– Часа через два? – повторила она, как будто что-то высчитывая. – Хорошо. Через два часа я вас жду.
И она очень быстро вышла.
Глава 11
За калиткой после третьей изгороди, при входе в деревушку, Ванда остановилась. Деревушка была пуста, хижины казались немыми и безжизненными.
Стоит ли идти? Не лучше ли повернуть обратно?.. Но, вспомнив о брате, томящемся в плену у «колдуний», она решительно двинулась вперед. Едва она подошла к шалашу, в котором была позавчера, как дверь открылась и на пороге показалась Иенг. Ванда поклонилась.
– Ты видишь, Иенг, я точна.
Она говорила по-бангарски, медленно подыскивая слова. Колдунья, ответив еле заметным поклоном, сказала:
– Я ждала тебя.
И посторонилась, чтобы дать чужестранке войти внутрь. Внимательно посмотрев друг на друга, они уселись рядом на кровать. Ванда думала о том, как приступить к беседе и после нескольких секунд молчания начала:
– Я пришла одна, как и обещала тебе.
Иенг подняла голову.
– Я вижу это. О чем ты хочешь знать?
Такой прямой вопрос удивил и смутил Ванду.
– Ты хочешь знать об этом? – Старуха обвела рукой вокруг, указывая на доисторическое оружие, кости и развешанные по стенам шкуры.
– Да, – воспользовалась Ванда подсказанным ответом. – И потом еще о собрании ваших женщин, ежегодном шествии куда-то к каким-то святыням.
Она чувствовала, что еще не наступил подходящий момент, чтобы открыть истинную цель своего прихода.
– Это все, что ты хочешь знать? – спросила Иенг, искоса поглядывая на девушку.
– Да.
– Наши женщины собираются вместе, чтобы идти молиться богам, которые покровительствуют супругам и матерям.
– А где же они молятся? В храме?
Голос Ванды дрожал, потому что, задавая вопрос о месте женских молитв, она думала о месте заключения Мишеля.
– Что тебе за дело до этого? – уклонилась от ответа Иенг. – Здесь или там, в других местах, повсюду есть алтари наших богов, охранителей тех, в ком течет голубая кровь племени мои, свободных людей, живущих в горах, хозяев здешних лесов, которых никто не может поработить. Никто, ни вьетнамцы, ни лаосцы, ни сиамцы, ни тем более вы, белые, несмотря на все ваши усилия.
Иенг поднялась и выпрямила стан. Стройная, с живыми движениями, с горящим взглядом единственного глаза она совсем не походила на ту изможденную старуху, которую Ванда видела в прошлое посещение. От той беспомощной нищенки осталось только изуродованное лицо да кровавые рубцы на плечах.
– В самом деле, какое тебе дело? У нас есть свои боги, у вас свои. Разве кто-нибудь из нас старается проникнуть в тайны вашей религии?
– Да, такие есть. У отца Равена.
Иенг презрительно сплюнула.
– Изменники, предатели. Они погибнут, – она пристально посмотрела на Ванду. – Ты видишь, я тебе говорю все. Я откровенна. Будь откровенна и ты.
Ванда решилась.
– Скажи мне так же откровенно, что вы сделали с лейтенантом, который командовал постом.
– Он в руках наших богов, – почти не задумываясь, ответила Иенг.
– Почему? По какому праву?
– А по какому праву он проник в Страну Мертвых, в лес, куда ни один мужчина, даже нашей крови, не смеет войти?
– Но он жив, по крайней мере? – волновалась Ванда. – Вы его не…
Иенг иронически улыбнулась.
– Почему тебя так интересует этот чужеземец?
– Это мой брат. Куда вы его дели? Жив ли он?
Я хочу это знать. Слышишь, ты? Ты мне скажешь добровольно, или тебя принудят силой.
Иенг подошла вплотную к Ванде.
– Ты хочешь знать? Очень хочешь?
– Да, – закричала Ванда.
И в это же время, опустив руку в карман своей жакетки, она вынула оттуда горсть серебряных монет и бросила их на кровать. Серебро рассыпалось и зазвенело по темному дереву.
– Все это и даже еще больше я дам тебе. Но только ответь мне. Расскажи, где мой брат и что с ним.
Иенг не моргнула глазом и осталась равнодушной к деньгам. Склонив голову, она о чем-то думала и, в конце концов, сказала:
– Я ничего не могу рассказать тебе, потому что сама немного значу. Но если… – тянула она слово за словом.
– Но если?..
– Сегодня вечером наши женщины идут туда.
– Я знаю. Так что же?
Старуха опять выдержала длинную паузу, мучительную для Ванды.
– Я думаю, что ты можешь узнать все интересующее тебя, если присоединишься к женщинам, которые пойдут в Страну Мертвых. И ты пойдешь за ними туда, куда я их поведу.
Если бы Ванда следила за старухой немного внимательнее, она бы заметила, каким жадным блеском сверкал старушечий глаз.
– Хорошо, – сказала девушка, бледнея. – Хорошо. Допустим, я пойду за вами. Что же тогда?
– Если ты захочешь пойти за нами, я уверена, что этому никто не воспротивится.
– Это и я знаю, что никто не воспротивится. Еще бы воспротивится, если я сама предлагаю себя в жертву.
– Напрасно ты так говоришь. Тебе не причинят никакого зла. Никто не осмелится тебя тронуть. Ты говоришь жертва? Но вспомни, ты пришла со своим мужчиной сюда, в деревню. Мои воины были здесь. Их было двенадцать человек, а вас только двое. Если бы я захотела, чтобы ты стала жертвой, кто помешал бы мне захватить тебя? В моей хижине вы были, как звери в клетке.
Ванда раздумывала: «Во всяком случае, ничем серьезным я не рискую. Нужно только предупредить Пьера, чтобы не потерялись мои следы. Но самое главное – какими угодно средствами добраться до Мишеля, увидеть его, помочь, освободить. Будь, что будет!»
