Со Львом же все иначе. Одна мысль о том, чтобы подарить ему оральные ласки заводит меня не хуже чем долгая качественная прелюдия.
Я кладу свою ладонь поверх его и начинаю медленно гладить его длинные пальцы, поросшие волосом, как и мощные руки. Лев сразу догадывается, к чему я клоню, начинает дышать чаще, а я не спешу. Наглаживаю длинные фаланги вверх-вниз, загадочно улыбаясь, когда он украдкой переводит взгляд с дороги на меня. С руки я плавно проскальзываю на его живот. Задираю футболку. Звериный мускусный запах моего мужчины – просто рай для обонятельных рецепторов. Его запах настолько яркий и возбуждающий, что мои трусики намокают вновь в который раз, будто и не было всех предыдущих безумных скачек и галопов!
Целую его в низ живота. Туда, где начинает спускаться вниз дорожка мужской брутальной растительности. Обвожу языком каждый кубик его явно выделяющегося пресса. Лев широко расставляет ноги, благо его джип огромный и сделать это не слишком сложно. Он отодвигает свое кресло на максимум, чтобы мне было комфортнее расположиться на месте любовных действий.
Я расстегиваю его джинсы, высвобождая полностью готовую к действиям длину. Надо же, я со счета сбилась, сколько раз его орудие орудовало во мне за последние шесть часов, и вот оно опять неутомимо рвется в бой. Крупное, покачивающееся, потому что Лев сворачивает куда-то на обочину.
- Не хочу отвлекаться! – кладет он мне потяжелевшую ладонь на затылок, показывая что готов насладиться моими ртом и языком по максимуму.
Я же не боюсь, что нас может кто-то застать за этим пикантным занятием. Джип у Льва высокий, никто не заглянет даже при большом желании. Поэтому я стараюсь целиком отдаться процессу.
Целую его в крупную влажную головку, пробую смазку кончиком языка. Низ живота у мужчины заметно напрягается, как и его ладонь на моей шее. Скорее всего он сейчас почувствовал сладкий прострел в своем паху. Точнее, мы оба почувствовали, потому что я тоже наслаждаюсь процессом, не менее чем Лев. Мой язык точно невесомая бабочка легонько порхает вдоль всего ствола, изучая каждую венку, малейший рельеф, уделяя внимание каждому миллиметру его напряженной вздыбленной твердокаменной плоти.
А еще меня поражает одно открытие. Очень важное открытие. Минет – охренительное занятие. Особенно когда даришь его тому, кого хочешь до дрожи в коленях, а не тому, кто заставляет. В том случае, это уже не минет, а оральное изнасилование. И непонятно еще что хуже, такое, или обычное. Но не будем о плохом. Сейчас я делаю все по своей воле и получаю от этого колоссальное удовольствие. Кружу вокруг его естества. То глубоко насаживаюсь на него, то уделяю усиленное внимание самой вершине.
Лев перебирает мои волосы на затылке, собирает их в хвост, чтобы не мешали мне, а потом отпускает, натягивая лишь в особо острые моменты. А еще порыкивает, словно настоящий лев, полностью оправдывая свое имя, и от этого его звериного рыка я полностью покрываюсь мурашками, наращиваю темп.
Мне не хочется, чтобы это заканчивалось. Хочется, чтобы продолжалось. Потому что это - космос. Потому что хорошо. Ему хорошо, а мне и подавно. Потому что стараюсь. Отдаю себя целиком в распоряжение мужичины, который нравится. Которого я сама выбрала для столь личного, интимного подарка. Но в то же время хочется, чтобы он получил свою порцию нирваны, поэтому не останавливаюсь на достигнутом. Убыстряюсь, обхватываю его руками у самого основания, потому что он такой огромный, и взять его целиком у меня не выйдет при всем желании.
Лев напрягает бедра на максимум. В воздухе, напоенном нашими запахами витает, сгущается предвкушение грома и молнии. Его орган перед разрядкой затвердевает сильнее гранита, а потом наступает извержение. Настоящее извержение вулкана, взрыв, расплавленная лава которого обжигает мне губы, стекает по рукам, опадая каплями на его разгоряченную кожу.
* * *
Спускаемся вниз, в подвал, в мою собственную персональную тюрьму. Лев крепко держит меня за руку, а я стараюсь не цепляться за него как за последнюю соломинку. Потому что он пообещал сделать все возможное, чтобы если не вытащить меня из лап паскудников насовсем, то хотя бы хоть как-то облегчить мою жизнь в этом аду.
Значит не надо ему показывать, как больше всего на свете мне хочется сбежать отсюда. Чтобы никогда не видеть треклятые стены клетки, ее стальные прутья, и эту гребанную капельницу полную лекарств и витаминов, чтобы насытить ими мою кровь! Но, какая, ирония, даже моя кровь мне не принадлежит, так же как почка и все остальное! Нет, я – сильная. Лев никогда не узнает моих трусливых мыслей. Иначе глупостей наделает в горячке и тогда совсем конец.
Хмурясь, Бычара молча открывает решетчатую дверь. Стискиваю ладонь Льва, прощаясь. Он смотрит на меня так, словно это его сейчас запрут на недели, а может и месяцы и будут мучать операциями, а не меня. Нет, так нельзя. Выдавливаю слабую улыбку. Это все, на что я сейчас способна… Но ее Лев уже кажется выдержать не в силах. Разворачивается и быстро идет к лестнице, не оборачиваясь. А лязг запираемого Бычарой замка лучше любого саундтрека передает весь п*здец моего дальнейшего существования.
Ну что поздравляю тебя, Алина! Горько усмехаюсь и усаживаюсь на свою лежанку. Закрываю лицо руками. Плакать глупо. Да и кого волнуют мои слезы? Бычару? Ха! Не лезет больше присунуть свою дубину, и то хорошо.
Бычаре что-то коротко сообщают по рации, и он бьет носком ботинка по моей клетке.
- Слышь, мелкая, переодевайся! Лепила к тебе идет.
Врач? Но зачем, я же только из клиники вернулась? Неужели пришли за второй почкой?
- Быстро! Не то сам тебя раздену.
- Отвернись. – отвечаю, сгребая ненавистную чистую сорочку, что лежит на моей подушке. Снимаю с себя свитер и джинсы, и ощущаю словно новый виток обратно, в свое прежнее гребанное существование. Красивое белье, пожалуй, снимать не буду. Пусть будет хоть какая слабая призрачная связь с этим прекрасным днем и той, обычной, нормальной жизнью, которая кипит для всех за стенами подвала. Для всех. Кроме меня.
Переодеваюсь я вовремя. Врач спускается ко мне не один. Мерзко посмеиваясь и жадно ощупывая мою фигуру под тонкой ночнушкой, к клетке подходит Джамаль.
- Явилась – не запылилась, с*чка?!
- Пошел ты! – тихо отвечаю.
- Нет уж, красавица моя… стонала под ним, извивалась! Я видел. А меня значит, отвергла, дурная! Так за это платить надо!
