Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Никакой личной информации, только профессиональная, но и её минимум. Несмотря на это, я внимательно просматриваю все его посты и отмечаю, что написаны они с долей эмоций и здорового сарказма.
«А у тебя есть чувство юмора, доктор», — отмечаю я.
Мне это нравится.
Определённо нравится.
Теперь этот истукан не кажется таким уж каменным.
И больше всего мне интересно, как же выглядит его улыбка, если она вообще появляется хоть иногда.
Я проглядываю все имеющиеся в профиле фотографии, но на всех них он максимально собран и серьёзен. И лишь на паре снимков можно заметить добродушную полуулыбку или же усталую ухмылку.
Но мне и этого достаточно, чтобы расцвести. Фантазия журналиста позволяет мне в красках додумать, как Красавин смеётся над какой-нибудь шуткой, качая головой, и вот я уже снова улыбаюсь.
— Доброе утро. — Отвлекает меня чей-то голос.
В комнату входят сразу двое врачей.
— Здравствуйте. — Я прячу телефон под подушку и сажусь.
— Так, посмотрим, — невысокий полноватый мужчина заглядывает в карту, — ясно. Как ваше самочувствие? Режущие боли при мочеиспускании? Боли в пояснице?
Он спрашивает что-то ещё и ещё, а я путано отвечаю, ощущая при этом разочарование и надежду.
«А где Доктор Красавчик? Он придёт?» — проносится в мыслях. И этот вопрос кажется сейчас куда более важным, чем боль в пояснице и думы о том, как жить дальше после предательства Никиты.
— Где локализована боль сейчас?
Я показываю.
Этот врач кажется мне рассеянным и совсем некомпетентным. А ещё он без маски и постоянно улыбается мне. Шутит, ободряет и даже пытается флиртовать.
— Если что-то не так, сразу сообщайте, хорошо? — Он касается моего локтя, а я подаюсь назад и брезгливо кутаюсь в халат.
Перед глазами встаёт лицо Красавина с фотографии в интернете. Смугловатая кожа, чётко оттенённая светлым воротом рубашки, и правильные черты лица: прямой, ровный нос, чувственный рот с симпатичной мягкой «галочкой» на верхней губе, блестящие чёрные волосы, приведённые в порядок аккуратной стрижкой, и густые тёмные брови. Идеальная мужская красота: не совершенная, не смазливая, спокойная.
— А… где доктор Красавин? — Вырывается у меня, когда делегация во главе с незнакомцем уже собирается покинуть мою палату.
— А сегодня не его смена. — Бросает он с улыбкой, и они уходят.
Не его смена.
Ясно.
Через час в динамике телефона раздаётся визг Барракуды:
— Нельзя было заболеть в другое время, Кукушкина?
— Простите, что не согласовала это с моей почкой. — Отзываюсь я, меряя шагами палату и стараясь дышать ровно. — Представьте, ей вздумалось выяснить свои отношения с камнем именно сейчас!
— То есть, ты никак не сможешь провести интервью?
— Только если Дубровский не согласится приехать в отделение урологии. — Не выдерживаю я. — Как думаете, стоит у него об этом спросить?
Может, он и поухаживает за мной здесь, и подержит банку с мочой? Чем чёрт не шутит.
— Кукушкина!
Мне приходится отстраниться от трубки, чтобы в уши не влились потоки ворчания истеричной шефини.
— Я передам свои заметки и наработки тому, кто возьмётся за интервью, — наконец, не выдержав, добавляю я, — а теперь простите, мне нужно пойти и пописать в банку.
Я сбрасываю вызов.
Пусть увольняет.
Разве может быть что-то хуже этой боли?
Но телефон трезвонит вновь. Я выхожу в коридор и нажимаю «принять»:
— Если вы хотите наорать на меня ещё раз…
Но меня перебивает голос отца:
— Алиса, ты где? — Он взволнован.
— Я… а, привет. — Мой путь лежит через столовую, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на клейстер из каши и серого цвета котлетки в тарелках других пациентов.
«Фу-у-у». Меня начинает мутить.
— Я спрашиваю, ты где?!
— Пап, я не могу пока с тобой встретиться, у меня много работы. — Вру я.
Стараюсь быстрее покинуть это место. Удушливый запах тушёной капусты, зажарок и кислого молока проник уже, кажется, под самую кожу. Мне дурно, очень дурно.
— Что это за звук?
— Где? — Бормочу я, ускоряя шаг.
Мои братья по несчастью, словно сговорившись, начинают громче стучать ложками по тарелкам. Откуда у них аппетит? Я что, одна мучаюсь от боли в этом отделении?
— Где ты, дочка?
Надо же, вспомнил, что я его дочь.
— Я перезвоню! — Обещаю я и раздражённо скидываю вызов.
Возвращаюсь в палату, пью, иду в туалет, пью, корчусь от боли.
После таких мучений мне никакие роды не страшны. Снова пью, иду в туалет, пью, потею, стискиваю зубы — кажется, этот водоворот испытаний не закончится никогда.
К вечеру я вымотана сильнее, чем вчера. Волосы липнут к мокрому лицу, на ладонях следы от ногтей — я стискиваю пальцы в кулаки каждый раз, когда терпеть становится невыносимо, а выпитая вода действительно уже льётся из ушей, ведь походов в туалет со злосчастной банкой уже не счесть.
Я выгляжу и чувствую себя уже просто отвратительно, когда вдруг приходит сообщение от Кати: «Аллочка заставила МЕНЯ взять интервью у этого куска говна».
Прочитав, я собираюсь разреветься, беспомощно тяну носом воздух, сжимаю челюсти, и как раз в этот момент в дверь палаты раздаётся вежливый стук.
— Всё хорошо? — Спрашивает доктор Красавин, появляясь на пороге.
Его тёплые карие глаза лучатся светом, а остальное лицо закрыто маской, но даже с ней он одним взглядом может передавать любые эмоции, написанные на лице: беспокойство, тревогу, участие. Этот взгляд какой-то невероятный, честное слово.
— З-здравствуйте, — взволнованно произношу я и шмыгаю носом.
Волнение накрывает меня с головой. Ужасно хочется поправить волосы, вытереть пот и слёзы, одёрнуть дурацкий бесформенный халат, а ещё срочно деть куда-нибудь живущие собственной жизнью руки — да хотя бы, в карманы.
— Добрый вечер. — Говорит доктор, входя в палату.
И по мелким морщинкам в уголках его глаз я догадываюсь, что он улыбается.
Удивительно, но это маленькое событие заставляет мой мозг напрочь забыть о боли.
16— Как ваши дела?
Это самое приятное, что я слышала за весь день. А в том, как он мягко и деликатно произносит каждое слово, ощущается просто океан заботы.
— По-прежнему. — Выдыхаю я.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
