Я замедленно кивнул.
— Именно так, Ада. Я хочу знать, кто может занять место жреца Асмодея. Кто более достоин.
Дьяволица не стала мяться, лишь глубоко вздохнула, смиряясь с тем, что ее имени в этом списке не будет.
— Если бы могла выбирать я, это однозначно были бы трое — Диксрон, Ксай и Нимрод. Все они — дети Ратара, и он наверняка их многому обучил еще в детстве. Но обычно жрец не назначается, как я и говорила.
— Но текущий иногда может чему-то научить своего преемника, — кивнул я в ответ. — И как мы видели на примере Саркана, жрецом может стать и тот, кто просто наиболее заслуживает. Его Бог не просто так принимал жертвы, да ты и сама это понимаешь — там, в деревне Мечки, мы с тобой истребили всех беров. Но жертвы приносились лишь от моего имени.
— Потому что моя просьба не была услышана, — раздосадованно кивнула дьяволица.
Я так и думал. Не могла она не попытаться повторить то, что я сотворил на ее глазах. Обещание силы — слишком сильное искушение, чтобы все подряд к нему припадали, как к источнику.
А все почему? Потому что недостаточно зарезать девственницу в пентаграмме, чтобы получить в обмен на ее жизнь силу. Сколько на Земле дебилов, надевающих черные балахоны и проводящих «сатанинские» обряды. Да хотя бы черные мессы во Франции — их там веками проводили, чтобы своих Людовиков влюбить в себя, чуть ли не всем высшим светом. И — ничего. А почему?
Потому что дело-то не в обрядах, ни в черных свечах и прочем показном дерьме. Дело в том, кто уполномочен проводить подобные мероприятия. И если таковой найдется — ему никакой воск не нужен с литрами крови. Достаточно слова.
— Наш Бог стоит на трех столпах, — заговорил я, оборачиваясь к морю. — Личная сила — главное, что есть у каждого дьявола. Неважно, в чем она проявляется — важно, чтобы он мог повести за собой других. Второе — четкая внутренняя иерархия. Тот, кто главнее, опирается на более слабых, а они в свою очередь идут за лидером. И третье, наконец… Скажешь сама?
— Нет, я не знаю, — призналась Ада.
Я хмыкнул.
Была у меня мысль развить аналог расового превосходства, тем более в условиях Колыбели это единственный путь к выживанию всего вида. Но после долгих размышлений решил отказаться от такой доктрины. Не потому что фашизм, а потому что подобное и так происходит само собой. Дьяволы сильны физически, способности архидьявола куда мощнее любого искателя, какого бы тот ранга ни был. Так что чувство собственного превосходства впитывается с пеленок.
Но было кое-что, без чего не обойтись в обществе сверхсильных людей. То, на чем горели все эти супергерои в трико и с плащами. То, на чем базируется любое общество. И то, в чем дьяволы должны себя чувствовать как рыбы в воде.
— Нет ничего священнее закона, — ответил я, оборачиваясь к дьяволице. — Вот три столпа, на которых держится любое общество дьяволов. Закон, Ада, превыше всего. И если ты нарушаешь его, ни твоя личная сила, ни твое место в иерархии — ничего не значат. Потому как тот, кто противопоставляет себя всему обществу, не достоин являться его частью.
Дьяволица склонила голову, вновь переживая мой отказ. На секунду мне даже стало ее жаль, но я отринул эти мысли. Не зря, совсем не зря Библия утверждает, что одна раскаявшаяся блудница ценнее ни разу не согрешившего праведника.
— Мне придется уйти? — спросила Ада, поднимая на меня глаза.
— Зачем? — усмехнулся я в ответ, протягивая к ней руку. — Разве ты не хочешь сказать мне, что с этого момента и до последнего вздоха ты будешь соблюдать мои законы? Разве не станешь убеждать и клясться, что никогда больше не поступишь столь опрометчиво, чтобы нарушать установленные в моем домене порядки? Разве не готова ты встать передо мной на колени и просить простить тебя?
— Если ты этого пожелаешь, мой повелитель, — она уже стала опускаться на колени, но я схватил ее за руку.
Мгновение, и мы уже вместе стоим в моем домене. Ада дернулась от неожиданности, рефлекторно вцепилась в мое предплечье сильнее, едва не оставляя на золотом наруче глубокие борозды от когтей.
— Где мы? — тихо спросила она, оглядывая пышущий жаром и огнем огромный зал.
Я осторожно убрал ее пальцы со своей руки и обвел жестом сияющую пещеру.
— Это мой домен, Ада, добро пожаловать в святая святых для любого дьявола Колыбели. Можешь считать, что тебе доверен главный секрет всего нашего вида. И этот секрет должен умереть вместе с тобой, но ни при каких условиях ты никому про него не расскажешь.
Дьяволица осторожно сделала шаг в сторону огненной реки и, вытянув руку, тут же сжала пальцы в кулак.
— Никогда не думала, — призналась она, — что домен реально существует, как…
— Его и не существует в привычном тебе смысле, — усмехнулся я, подходя ближе. — Сейчас мы с тобой по-прежнему находимся на балконе крепости Ольх. И в то же время, мы здесь, в домене, откуда со временем нам будут открыты дороги в другие миры и времена.
Подробнее рассказывать было ни к чему, Ада и так получила куда больше впечатлений, чем я думал. Так что мы просто прошлись вдоль коридоров с порталами, пока я не привел дьяволицу к своей самой лакомой добыче.
— Это?.. — спросила она, протянув руку, но не прикасаясь к створкам с изображенными практически живыми демонами.
— Да. Там сидят те, кто завоюет для нас всю Колыбель, — не скрывая гордости, заявил я.
И я действительно был горд собой. За считанные месяцы я прошел такой путь, какой не каждому рожденному в Колыбели выпадает за всю жизнь. Вряд ли даже глава Гильдии может похвастаться такими успехами роста. А ведь я еще даже не в середине пути, так что впереди нас ждет немало открытий.
— Как ты понимаешь, я показал тебе все это не просто так, — произнес я, беря дьяволицу за руку.
— Думаю, ты хотел показать мне, какая сила и мощь скрывается за словом «архидьявол», — кивнула Ада. — И еще раз доказать, что мне с тобой никогда не справиться. А учитывая три озвученных тобой положения культа Асмодея, еще и заставить меня осознать, от чего я отказалась, нарушив твои законы.
Она вздохнула и взглянула на меня.
— Ударить больнее ты бы не смог при всем желании, Дим. Теперь, когда я назвала тебе тех, кто достоин занять место жреца в домене, в моем нахождении рядом нет больше никакого смысла. Касси предсказывала, что мне будет все равно, когда явятся остальные дьяволы, значит, меня уже не будет ни в домене, ни в Колыбели.
Она опустилась передо мной на колени и раскинула руки в стороны, подставляя грудь. Я же наблюдал за этим с улыбкой. В моей руке, стоило пожелать, возник моргенштерн, тут же сократившийся до булавы.
— Я готова, мой повелитель, можешь меня убить, — произнесла дьяволица.
Я же поднял оружие над головой, а затем резко опустил. Навершие мягко легло на правое плечо златоглазой девушки, после чего также плавно поднялось и коснулось левого. Последнее движение, и булава касается лба.
