Из всех видов лжи, которые можно познать, самая огромная — это любовь.
(с) Джордж Мартин Я швырнул мелкого баорда в угол своего шатра и снял с себя тяжелую накидку и меховую куртку.
Звереныш шипел, как и его собратья, скалился и показывал когти. Вот-вот бросится.
До сих пор понять не могу, откуда у них малец появился. Дочки Сивар давно вышли из детородного возраста, а она о мелком заботится, как своем детеныше. Что в нем ценного такого.
Посмотрел на мальчишку — стоит в углу на четвереньках и смотрит на меня исподлобья. Брови светлые, косматые, глаза яркие, и даже через грязь видно, насколько белые у него волосы.
Ухмыльнулся, баорды, поди, лассарку оттрахали, и она родила. Но обычно чужаков в племени не держат, а чужих женщин сношают всем отрядом. А потом… думать о том, куда они девают мертвецов, сейчас не хотелось, в животе урчало, и снаружи доносился запах жареного мяса. Женщины готовили ужин. Словно в ответ на мои мысли полог шатра приподнялся, и показалась голова Суры, моей любовницы. Она принесла в глиняной миске мою порцию от туши дикого кабана и наливку из терна в массивной кружке.
Малец тут же зарычал по-звериному, выгнулся. Стал в боевую стойку. Женщина с испугом на него посмотрела, но я протянул руку, схватил ее за запястье и забрал свой ужин.
— Не дергайся. Он маленький и не опасный.
— Волком смотрит. До кости прокусить может. Баорды ядовитые.
С испугом сказала Сура, я схватил ее за задницу и сдавил.
— Рядом со мной боишься чего-то?
— Ночью приду… мой господин.
Поклонилась, хватая меня за руку и прижимаясь к ней губами.
— Сегодня спать не будешь со мной. Луна пришла. Как на убыль пойдет, сам к себе позову и выдеру.
Опустила глаза, залилась румянцем. Она примкнула к нам после освобождения одной из деревень от солдат. Всю ее семью живьем сожгли лассары. Она пряталась в погребе несколько недель и начала пухнуть от голода. Я сам ее нашел и вынес на улицу. Сам дал имя Сура. Иногда она напоминала мне верную собачонку. Всегда рядом. По первому зову бежит и тут же преклоняет колени, целует руки. Всегда покорная, готовая на все ради меня.
Не знаю, ради меня ли, или ради теплого места рядом, моего расположения и тех привилегий, которые давала роль моей шлюхи. По ночам, после любовных утех. Она ложилась ко мне в ноги и спала до первых лучей солнца, а затем мчалась готовить мне завтрак. Я к ней привязался, как привязываются к домашним животным. В постели покорная, на все согласная. Выполняет все мои прихоти молчаливо и с радостью и кончает очень тихо с мышиным писком.
— Иди.
Покорно ушла, а я посмотрел на мальчишку. Смотрит на меня, как я ем, и мне слышно, как у него в животе урчит. Швырнул ему кусок мяса, и он поймал на лету, вгрызся маленькими белыми зубами. Они ровные, аккуратные. Явно не баордские.
— По человечески говоришь? Или не учила тебя бабка?
Молчит и кость обгрызает по-звериному жадно, быстро, оглядываясь, чтоб не забрали. Может, Сивар и заботилась о нем, но у баордов свои законы, и с трех лет дети еду сами себе добывают, а не смогли добыть, могут и с голоду помереть. Естественный отбор.
Мальчишка явно несколько дней не ел. Худой, кости все наружу торчат.
— Зверушку себе завел?
Дали вошла без предупреждения. Посмотрел на нее, протянул кружку с терновкой, и она тут же выхватила, жадно осушила до дна. Внутри защемило от неверия, что вот она передо мной. Дали моя. Сестренка младшая. Единственная кровь и плоть моя. Все, что от семьи осталось, и другой никогда не будет. Навредит ей кто — кости живьем грызть буду.
— Ну что? Есть новости?
Бросила мне на колени свернутые бумаги.
— Карта. Все расположения войск врага. Можем двигаться в путь. Все посты обозначены крестами. Если по болотам пойдем, пять отрядов минем.
Саанан меня раздери. Да это же…
— Твою ж…
— Даааа, брат, да. Каждая лассарская задница здесь помечена.
— И как? Как ты это добыла? Чего нам это стоило?
Отвернулась, прошла через весь шатер, остановилась спиной ко мне.
— Какая разница. Любую цену бы заплатила.
Смотрел на нее, и от гордости распирало, раздирало грудную клетку. Сдохну, если достойная замена будет. Настоящая велиария. Воин. Боец. За свой народ жизнь отдаст.
— Лори мою видел?
И тут же тряхнул головой. Напомнила лишний раз… о том, что не все, как надо… и не будет никогда после того, что она пережила. Но не мне ее судить. Лишь бы счастлива и жива была. Пусть хоть с бабушкой Саанана спит или сношает сестру самого Иллина.
— Последний раз в лазарете видел, больных горячкой отпаивала.
— Нет ее там.
— Поссорились?
— Да… можно и так сказать.
Да, крепко лассарская велиария держит Дали в своих белых ручонках. Саму душу заполучила.
— Остынет и вернется.
В углу завозились, и мы оба обернулись — мальчишка из-под шкур смотрел на нас обоих с любопытством и страхом.
— Откуда притащил?
— У баордов забрал. Сивар, старая падаль, отказалась говорить со мной. Это их пацан.
