Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
ГЛАВА 1. Неон
Я смотрел, как она моет волосы, склонившись над чаном с водой, и ощущал яростное сплетение злости и радости. Адский водоворот противоречивых эмоций с самого первого мгновения, как увидел ее здесь на острове.
Маленькая дрянь таки ослушалась меня и вышла из корпуса. Могла жизнью поплатиться. Но это Найса Райс. Чертовски умная сучка, которая прекрасно знает, как нужно себя вести, чтоб окружающие ее не сожрали. Это в ней было еще с детства, когда она манипулировала каждым, кто приближался к ней. И мной, в первую очередь. Самая первая эмоция, которую я испытал к ней, была ненависть, а потом восхищение и снова жгучая ненависть. Я жил с этим долгие годы. Воевал сам с собой, с ней, с окружающими и никак не мог понять, почему могу одновременно любить ее до остервенения и так же сильно ненавидеть. Бывало, одно из чувств начинало преобладать, и тогда я либо с ума сходил от беспредельной нежности, либо зверел от дикой ярости и желал ей смерти. Мне хотелось одновременно раздробить ей все кости и свернуть шею и в тот же момент стоять перед ней на коленях и целовать ее ноги за то, что ходит ими со мной по одной земле и дает мне это невыносимое счастье — быть любимым ею.
Моя маленькая бабочка, ради которой я мог превращаться в святого или в самого порочного и ненасытного дьявола. За годы, проведенные на острове, я думал, что изменился, что выдрал ее из своего сердца и выстроил между нами стену. Она там, счастливая, свободная, и я здесь — смертник, приговоренный к пожизненному и не смеющий вернуться обратно, потому что не заслужил. Все, что я мог сделать ради всех тех, кто погиб во имя справедливости — это воевать с системой дальше. Лишить Корпорацию основного дохода от игры, сломать их машину смерти и повернуть против них самих или умереть, как и многие другие игроки. Я все еще надеялся что-то изменить. Заставить людей раскрыть глаза и понять, что им нагло лгут и держат за идиотов.
Мне уже доложили о спасенном ребенке и о мине. Как и том, что она сделала. Вначале я не поверил. Откуда Найсе знать о взрывных устройствах и о том, как их обезвреживать? Но она знала. И теперь я смотрел на нее и думал о том, что именно о ней знаю я.
Когда последний раз видел ее, она все еще была испуганной девчонкой, ввязавшейся во взрослую войну и пытавшейся спасти нас всех от ярости Императора. Девчонкой, которая смотрела в глаза нашему отцу и умоляла простить нас за совершенный грех, которая не побоялась сказать ему, что любит меня и никогда не отступится.
Я тогда сделал все, чтоб ее отпустили. Выторговал ей жизнь. Какой ценой? На хрен кому-то об этом знать? Это только на моей совести. И я никогда не разрешал себе вспоминать об этом. Только по ночам слышал проклятия тех, кого казнили на площади. Они мне снились, все те, кого я слил и утянул за собой ради нее следственному комитету. Слил вместе с документами, конспектами, чертежами и видеосъемками. Отдал все улики и собранный годами материал с именами моих товарищей. Да, я это сделал. Увидел ее за толстым стеклом, стоящую на четвереньках, исторгающую содержимое желудка после того, как один из палачей бил ее ногами по ребрам, и понял, что не выдержу. Еще раз ударит, и я сойду с ума. Словно вся ее боль обрушилась камнепадом мне на голову и погребла под собой угрызения совести, принципы, убеждения. Я согласился говорить в обмен на ее свободу. В обмен на бумажку о помиловании, которую подписал сам император, и я не открыл рта, пока Найсу не вывезли за территорию города с новыми документами. Такова была цена за ее жизнь, и я заплатил ее, не задумываясь.
Тогда я должен был сдохнуть вместе с ними. Меня все устраивало. Я был согласен на что угодно, лишь бы она выжила. Да, я подлый сукин сын и проклятый предатель. А мне плевать. Когда-нибудь на том свете я за все отвечу и позволю полусгнившим призракам из моего прошлого выпустить мне кишки и обглодать мои кости. Но я поступил бы снова точно так же. Я выбрал бы ее. Потому что она — это я сам. Она моя кровь, моя женщина, моя жизнь и проживет ее за нас обоих. Будет счастлива без меня, устроит свою судьбу и умрет в своей постели, будучи старой женщиной, а я дождусь ее там, за чертой и уведу в нашу пещеру, усыпанную цветами Раона. Последнее, о чем я попросил у Советника — это встреча с отцом. Наверное, я остро нуждался в его прощении. Перед смертью это было для меня важно. Сказать ему, что люблю его, горжусь им и буду счастлив умереть вместе с ним. Если бы я мог спасти не только Найсу… но я не мог.
Меня привели в его камеру, и мы с ним долго молча смотрели друг другу в глаза. Избитые, окровавленные и поломанные на части. Он — потому что понял, на кого работал все это время, а я — потому что предал дело всей своей жизни. Отец тогда не сказал мне ни слова. Да и не нужно это было. Нас, наверняка, прослушивали. Лишь напоследок он сделал шаг ко мне и рывком обнял.
— Спасибо.
Я отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза, и не смог, мои затянуло пеленой, которая жгла веки и мешала дышать.
— За Найсу… Ты поступил правильно, сын. Не казни себя. Они все равно мертвецы. И я мертвец.
Никто не знает, что, когда меня тащили по коридорам с завязанными глазами, я думал о ней. Вспоминал ее глаза, улыбку, запах волос и кожи… Вот там, где шея, чуть ниже мочки уха. Там особенно сильно всегда пахло ею. У меня перед глазами проносилась вся наша жизнь. От первого дня, когда увидел ее, до последнего, когда солдаты запихивали Найсу в крытый грузовик. Я помнил, как пообещал ей, что все будет хорошо. После того, как снял с парапета и отлюбил прямо на крыше, под шипение метов, скрежет их когтей по стеклам и вонь разложившихся тел. Потом я гладил ее по мокрым щекам, целовал глаза, руки, волосы и обещал, что с ней ничего не случится. Что я не позволю. Сдохну сам, но ей не позволю.
Когда понял, что меня оставили в живых, бился о каменные стены и выл, ломал ногти. Я должен был быть сожжен там, вместе с остальными. Рядом с отцом и матерью, рядом с моими товарищами, которых предал. Это было мое личное наказание, моя кара. Но кто-то свыше наказал меня намного изощренней. Оставил жить со всем этим, чтобы потом я смог узнать, как Найса счастлива с другим, что она вышла замуж за Пирса, покинула пределы города вместе с ним. Да, это и был персональный ад для меня. Я мечтал о смерти. Я жаждал ее и искал с ней встречи. Но эта сука меня предала так же, как и я всех тех, кто мне доверял. Смерть не пришла ни на одно свидание со мной. Костлявая тварь динамила меня раз за разом, зато утащила жизни всех, кого я любил. А потом подсовывала мне по ночам их лица, голоса, чтобы я орал и, скрючившись, катался по полу в приступе панической ненависти к себе.
Первые дни я срывал горло, требуя меня расстрелять. Я умолял охрану вышибить мне мозги и грозился сделать это сам. Бился головой о стены и выломал все пальцы на руках. Меня тогда жестоко избили и посадили на короткую цепь. Кормили с палки, на конец которой нанизывали мясо или хлеб. Никто не решался ко мне приблизиться, потому что я мог порвать зубами или выдрать сердце голыми руками. Последний охранник, который рискнул подойти ко мне, умер от того, что я выгрыз ему кадык, когда он склонился надо мной, решив, что я сдох после недели голодовки. Я никого не подпускал к его трупу и хохотал окровавленным ртом, глядя как остальные охранники блюют на пол. Меня тогда скрутили несколько человек и приковали к стене, как бешеное животное. В наморднике и с кандалами на руках и ногах под воздействием тока.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
