— Э… Ну да. Надо же, как это… интересно. А вы, Лили? Где вы работаете?
— Я учительница в начальной школе.
— Ну конечно, — сказала Эмма, поскольку теперь все сходилось. В этом семействе все с ног на голову.
— Так вы, наверное, чаще видели соседку, чем ваш муж? — спросил Фрэнк. — Думаю, вы приходите с работы раньше.
— Да. Я определенно видела ее чаще.
— Но не в эти последние месяцы?
Лили покачала головой, не поднимая глаз.
— Мы все просто потрясены, — сказал Дэвид, взяв жену за руку, и снова повернулся к Эмме и Фрэнку.
— Я думала, может, Оливия уехала куда-то в отпуск или вроде того, — робко сказала Лили, понимая, что нужно что-то сказать в свое оправдание. — Эд и Амелия — которые через дорогу живут — постоянно ездят в эти длинные круизы, по месяцу. Оливия как-то мне рассказывала, что досрочно ушла на пенсию из департамента здравоохранения, когда государство стало предлагать эти огромные разовые выплаты без налогов, так что денег ей хватало.
— А что, у нее правда почти не бывало гостей? — спросил Фрэнк. — В смысле, кроме соседей?
Лили и Дэвид переглянулись и пожали плечами.
— Да, правда. У нее, пожалуй, вообще никто никогда не бывал, — сказал Дэвид. — Сколько мы здесь живем, по-моему, ни разу никто к ней не приходил.
— Вы с ней дружили? — спросила Эмма.
— Да какая там особо дружба, — сказала Лили. Она ежилась под пристальным взглядом полицейских. — Не могу сказать, что дружили. Иначе я все же хоть раз зашла бы к ней за эти три месяца.
— А мы с ней всегда очень мило общались, — несколько оправдывающимся тоном вставил Дэвид. — Не так уж часто ее видел, но при каждой встрече мы обменивались теплыми словами.
Лили нахмурилась, а потом рассмеялась от удивления.
— Дэвид, да ты за все эти десять лет не проговорил с ней и часа, в общей сложности.
По лицу Дэвида промелькнула мрачная тень. Лишь на миг, но Эмма успела заметить, и Лили, судя по всему, тоже. Она приоткрыла рот от изумления. Что-то проскользнуло и тут же исчезло. Дэвид явно отлично владел своими эмоциями.
Так вот ты где, управляющий хедж-фонда, подумала про себя Эмма.
— Хорошо, значит, вы не дружили, — сказал Фрэнк. — Это понятно. А дальше этого не заходило? Случались у вас конфликты с Оливией Коллинз? Миссис Соланке?
— Я…
На секунду показалось, что Лили не собирается отвечать правдиво. Но только на секунду.
Но потом она еле заметно кивнула.
— Я бы не назвала это конфликтом, скорее разногласия.
— Ничего же не произошло, — перебил Дэвид.
— Позвольте, — сказал Фрэнк.
Лили неуверенно посмотрела на мужа, потом снова на Фрэнка.
— Она… э… она дала Вулфу мясо.
И Эмма, и Фрэнк нахмурились, но Дэвид улыбнулся и шутливо закатил глаза — ну не о чем же говорить.
— Я знаю, — сказала Лили, и кровь прилила клицу. — Звучит глупо. Но это случалось несколько раз. А мы же вегетарианцы, понимаете…
— Минуточку, минуточку, — сказала Эмма. — Вулф — это кто? Ваша собака?
Лили и Дэвид в ужасе уставились на Эмму.
— Это наш сын, — сказал Дэвид.
— Вот как. — Эмма почувствовала, как шею и уши заливает краска стыда. — Извините меня, я просто… — закончить фразу не получилось.
— И что произошло после этого? — спросил Фрэнк, продолжая разговор. — Вы думаете, она делала это — то есть давала Вулфу мясо — специально, чтобы вам досадить, или вроде того? Поскольку, думаю, если один раз произошло недоразумение, вы бы сказали ей об этом, она бы прекратила, и все продолжали бы жить мирно дальше, без обид.
— Да как сказать… — произнесла Лили. — Сомневаюсь в невинности ее намерений.
— Да брось, Лили, она вовсе не хотела с нами ссориться, — вмешался ее муж. — Да, мы расстроились, но это не значит, что она намеренно добивалась этого. Оливия Коллинз жила одиноко. Вулф к ней привязался, и ей тоже нравилось, что он заходит. Одно время он постоянно к ней ходил. Мы не возражали. А она его иногда кормила. В конце концов, Вулфу тоже неплохо бы взять на себя какую-то ответственность.
— Дэвид, ему же всего восемь!
— Мистер и миссис Соланке, — к облегчению Эммы, перебил Фрэнк. — Давайте постараемся не отвлекаться от сути. Что произошло? У вас состоялся серьезный разговор?
— Это выглядит сейчас так глупо… — сказала Лили.
— Не так уж глупо. Вам казалось, что она сознательно использует вашего ребенка против вас. Уверен, лично я бы на вашем месте разозлился, да и большинство людей, думаю, тоже. Как вы отреагировали?
Лили молчала. Эмма видела, что она замыкается в себе, скорее всего жалея, что вообще подняла эту тему. Но все же подняла, что обнадеживало: стало быть, Лили Соланке не любит врать.
— Так и отреагировала — пришла к ней и сказала, чтобы она больше никогда не давала Вулфу мясо, — Лили говорила твердо, включив профессиональный учительский тон. Эмма почувствовала, что ей хочется подчиниться, хотя давно распрощалась со школой.
— Значит, это не привело к полному разрыву, но все же отношения охладели, так, что ли? — настаивал Фрэнк.
Лили покраснела. Дэвид явно чувствовал себя неловко.
Фрэнк подался вперед на стуле.
— В моей работе такие случаи сплошь и рядом. Обычно, когда между взрослыми возникают конфликты из-за детей, они могут переругаться, но потом обычно все забывается, потому что на самом деле они понимают, что нет серьезного повода для ссоры. Но иногда ситуация накаляется. И никто не может ничего сделать, никто не понимает, почему все так повернулось. Возможно, тут иные причины, может, люди просто изначально испытывали неприязнь друг к другу, и вдруг у них появился повод выплеснуть все, что накипело.
Фрэнк сделал паузу, чтобы до них дошел смысл его слов.
— Что еще произошло между вами и Оливией?
Соланке одновременно покачали головами.
— Боже, да конечно ничего. И мы не ругались с ней после этого. Все так, как вы сказали. Просто я… сказала, что она перешла черту, и дала ей понять, что она не права.
— Но зачем она перешла черту?
Лили заволновалась. Она всплеснула руками, пожала плечами, не в состоянии ничего ответить.
— Думаю, мы отходим от темы, — сказал Дэвид сухо. Он взял жену за руку и пристально посмотрел на детективов. — Какое это имеет значение, да хоть бы мы и публично скандалили с Оливией на улице? Если вы не утверждаете, что произошло нечто…
— А Вулф здесь? — вступила в разговор Эмма.
— А что? — спросила Лили.
