Дети молчали, а я обнимала два теплых комочка и наслаждалась. Вот и хорошо. Не люблю, когда в доме ссоры. Почти до зубного скрежета.
— А теперь быстро миритесь, — проворчала на притихших детей, поднимаясь с пола и поднимая их.
Ксюша протянула руку первой, Костя с достоинством ее пожал, но открытая, широкая улыбка испортила все впечатление.
— Так где там у меня ошибка? — нахмурилась Ксюха, ее брат достал свой планшет, и близнецы снова ушли в свой мир единиц и нулей. Я закатила глаза и поднялась на ноги, надевая браслет, подхватывая с пола свой гаджет. Надо было заняться балериной-не-балериной.
— Ну как вы, Маргарет? — я проскользнула в темную комнату, опустилась на краешек кровати, сжала холодную ладонь девушки в своей.
— Странно, — отрешено ответила балерина-не-балерина, продолжая пялиться в стену.
— Маргарет, я понимаю, что вам тяжело… смириться с собственной смертью, но… у нас совсем мало времени. Если через пять дней, мы не порвем нить, которая вас здесь удерживает, вы развоплотитесь.
— What? I'm afraid, I…[21]
О, да ладно! Терпение Мара, терпение.
— Маргарет, вы исчезните. Исчезните навсегда. Перестанет существовать во всех мирах, перейдете в ничто!
— Why should I care? I'm already nothing, a ghost…[22]Твою ж мать! сжать пальцы на тонкой, изящной шее хотелось все сильнее и сильнее. Сжать и побить тупую бабу головой о стену.
— Маргарет, это очень больно, и не происходит в один миг. Иногда душа мучается столетиями.
В глазах Мур промелькнули какие-то чувства, но тут же снова погасли, взгляд остался безразличным и замороженным. Я сжала переносицу, несколько раз глубоко вдохнула. Ладно, сейчас или никогда.
Я достала планшет, открыла видео, поставила на паузу.
— И Маргарет, мне очень жаль, но…
— Что еще?
— … вы не Маргарет Мур, — спокойно закончила.
— То есть как это? — балерина, наконец-то повернула ко мне голову, вырвала руку. О, злость, уже хорошо. — Of course…
— Нет, вот Маргарет Мур, — я ткнула ее лицом в планшет, включила видео и пересела с кровати в кресло. Ну мало ли, как она отреагирует, лучше быть подальше.
Вообще странно все это, душа с амнезией мне не попадалась еще ни разу: сумасшедшие, параноики, шизофреники, целый букет психических заболеваний, по которым я, наверное, смогла бы выпустить научный труд, если бы захотела, а вот с амнезией ни разу.
Черт!
И ведь девушка не врет, утверждая, что она — Маргарет Мур. Души не могут врать. Балерина-не-балерина действительно считает себя приехавшей из Америки танцовщицей.
Черт!
В комнате снова повисла тишина, планшет погас, а девушка на кровати, казалось, окончательно замерзла и застыла.
Я с остервенением потерла лицо, застонала.
— Так, а ну заканчивай рефлексировать! — вскочила с кресла, схватила тонкое запястье и вздернула мертвую на ноги. — Тебе надо вспомнить, кто ты и понять, зачем ты здесь! И у тебя всего пять дней, а ну взяла себя в руки и начала думать!
— Fuck you! Fuck you, fuck you, fuck you![23] — заорала девушка, выдергивая руку из моего захвата. Ну вот и отлично. Злость — уже что-то, лучше, чем ничего.
— Одевайся и спускайся вниз, жду тебя в баре через пятнадцать минут, если не спустишься сама, тебя притащит Кит.
Я подхватила с кровати планшет и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Внизу встала за стойку и открыла гостевую книгу, уставившись на девственно-чистую страницу, куда не так давно пыталась записать имя новой постоялицы. Не получилось, потому что Маргарет Мур жива и скачет сейчас по сцене.
Черт!
Надеюсь, близнецы найдут что-то еще, помимо видео с ютьюба с вечерним выступлением настоящей балерины. А часы продолжали отсчитывать секунды и минуты.
Хрен вам!
У меня еще ни одна душа не развоплощалась. Никогда. Зубами вырву, если понадобится. Господи, ненавижу семнадцатый номер. Я стиснула кулаки, закрыла глаза, стараясь продышаться. За окном клубился туман — холодный и промозглый.
У каждого свои страхи. Забавно.
Я не боюсь скрипа половиц, призраков, появляющихся на пороге моего отеля иногда в абсолютно кошмарном виде, бродящих потом по ночам по коридорам моего дома, скребущихся в двери, стучащих в окна. Меня не пугает завывание ветра за окном, не пугают раскаты грома, стоны старых лип. Меня не пугают маленькие темные помещения, в которых нечем дышать, я не боюсь заброшенных домов и темных переулков.
Я боюсь потерять душу. Свою и чужую. Чужую даже больше, чем свою. Боюсь почти до дрожи, до судорог и замерзших рук. Боюсь так, как не боюсь больше практически ничего в этом мире. Мне страшно настолько, что чувствую собственное сердце в горле, а в желудке колючий комок и кислоту на языке. И этот страх почти способен заставить меня свалиться в обморок.
Однажды. Всего один раз, я видела, как развоплощается душа. Это… Это настолько ужасно, что не передать словами, это так страшно… почти, как в детстве, когда страх абсолютен и огромен, огромнее, чем целая вселенная, когда ничто не может с ним справится.
И сейчас я боялась.
Боялась потерять душу глупой Ритки.
— Мара, — тихий голос заставил меня вздрогнуть и повернуться. Не настоящая Мур стояла у подножия лестницы и в ожидании смотрела на меня. Я встряхнулась и кивнула девушке, жестом приглашая следовать за мной в зал ресторанчика.
Стоящий за барной стойкой Кит налил нам кофе и поспешил скрыться в недрах кухни, откуда невероятно вкусно тянуло запахом свежей выпечки и ванили.
Теть Роза опять колдует.
Я подхватила огромные кружки, и мы с не-балериной прошли за самый дальний столик у окна. Я подождала пока она сядет, обнимет руками чашку и сделает первый глоток.
— Я не знаю с чего начать, — первой нарушила тишину сидящая напротив призрак. — Я ничего не помню, но… Я уверена, что я — Маргарет Мур.
— Ты же знаешь, что это не так, — покачала головой, протянув собеседнице руку. Девушка сжала ее моментально, стиснула почти до боли, но взгляда от окна так и не оторвала. — Ты удивительно на нее похожа, но ты не она. Скажи, ты больше точно ничего не помнишь?
— Нет. Помню дорогу, ребенка. Помню, что балерина, что зовут Маргарет Мур, я из Америки, из Флориды. Мама — медсестра, отец — юрист в крупной фирме, у нас большой белый дом со штакетником…, - чем больше она говорила, тем больше я хмурилась. Слишком много фактов и слишком мало деталей. Словно… словно она читает личное дело. — … на гастроли.
